– Послушай, ты понимаешь, что может начаться заражение?! – не выдержала она.
– Хорошо. Принеси, пожалуйста, перекись и пластырь.
Пока Анна искала то и другое, Норов включил холодную воду и сунул лицо под струю, чтобы промыть рану. Потом он велел Анне покрепче промокнуть ее салфеткой и обработать перекисью. После этого она, следуя его указаниям, порезала пластырь мелкими полосками и, соединив края раны, заклеила ее вдоль и поперек сеточкой. Ссадина на скуле была не такой глубокой, но Анна, на всякий случай, таким же образом обработала и ее.
Прижимая к лицу пакет со льдом, глотая горячий кофе и кутаясь в халат, Норов исподволь рассматривал Гаврюшкина. За годы что они не виделись тот набрал килограммов двадцать, раздался в плечах и спине, разбух в животе, огрубел и начал лысеть на темени. Он все еще оставался красив и моложав, но печать брюзгливости, которой отмечены физиономии российских чиновников, портила и его черты.
– Че уставился? – с вызовом осведомился Гаврюшкин.
Норов не стал отвечать, просто отвел взгляд. Анна избегала смотреть на мужа. Неловкость испытывали все четверо.
– Может, покушать хочешь? – обратилась к Гаврюшкину Ляля.
– Можно. Только что-нибудь легкое, – ответил Гаврюшкин.
– Совсем диетическое, – пообещала Ляля, открывая холодильник.
Норов усмехнулся, удивляясь про себя его способности испытывать голод в такую минуту.
– Че щеришься? – тут же вскинулся Гаврюшкин.
Норов вновь не ответил.
– У чечен обратный рейс на послезавтра заказан, – проговорил Гаврюшкин, обращаясь к Анне. – Надо на него успеть, иначе застрянем неизвестно, насколько.
– Вы в Москву, да? – встрепенулась Ляля. – Ой, а возьмите меня с собой!
Ей никто не ответил.
– Где Левушка? – спросила Анна Гаврюшкина.
– У моей мамы,
– Почему ты не отвез его к моим родителям?
– А почему ты своей маме доверяешь больше, чем моей? – с обидой возразил он.
– Что ты ему сказал?
– Что мы с тобой скоро прилетим, а че еще? Что ты к чужому дядьке от него сбежала? Знаешь как он обрадовался, что мы скоро вернемся?! Прыгал даже! Он уж подарок тебе приготовил, своими руками сделал… не буду тебе говорить, он не велел, после сама увидишь…
Анна подняла на него влажные глаза, губы у нее дрогнули, она принялась нервно теребить манжет своего платья.
– Скучает очень по тебе, – еще нажал Гаврюшкин. – Каждый день спрашивает, когда ты вернешься,… – он вздохнул.