Кроме Норова присутствовал еще Володя Коробейников. Моряк оглядел обоих цепким взглядом и, не пожимая рук, опустился в кресло за стол; бандиты последовали его примеру, секретарша Норова внесла зеленый чай и сухофрукты, – Норов знал предпочтения уголовников.
Начал Вадик. Он без обиняков поведал, что мэр Энгельса, оседлавший город еще с советских времен, всем давно остозвиздел, коммерсов обдирает, работает с мусорами, а местных пацанов щемит; бухает, лось охерелый, а для города ниче не делает. Поймал, бля, мыша и еб-т не спеша. Отгрохал себе домину, как у президента; под зятя все МУПы отдал, дочке торговый центр в собственность отжал; катит, сука, по беспределу, а нормальные пацаны из-за него лапу сосут. Им, бать, саратовским пацанам в глаза смотреть стремно.
Слушая его, саратовский бригадир сочувственно кивал. Потом заговорил Моряк. Не сводя с Норова жесткого, оценивающего взгляда, он сообщил, что имеется пацанчик, коммерс, но путевый, не замусоренный, не ссученный, с головой. Короче, надо его задвинуть на место мэра.
Норов и Коробейников переглянулись, несколько ошеломленные.
– Ну че, возьмешься? – нетерпеливо спросил бригадир. – А то нам, бляха-муха, еще в одно место заскочить надо.
***
Круглыми от ужаса глазами Анна смотрела вниз, на распростертого на полу незнакомца в черном.
– Ты его убил? Убил?!
– Нет еще.
– Как он сюда попал?
– Сейчас узнаем. Ты кто?
И не дожидаясь ответа, Норов с размаху врезал лежавшему кочергой по спине.
– Уй, бля! – взвыл тот.
– Это фамилия или имя? – спросил Норов и влепил кочергой еще раз, по ребрам.
– Сука!
– Видать, все-таки, фамилия, – заключил Норов, замахиваясь вновь.
– Не бей его! – крикнула Анна, торопливо сбегая по лестнице вниз. – Это же Миша!
– Миша? – удивленно оглянувшись, повторил Норов, все еще не понимая.
– Какой Миша? – подхватила с дивана Ляля. – Ты его знаешь, Ань?
– Снимай свой колпак! – потребовал Норов.
– Пошел на х.й!
Теперь догадался и Норов.
– Вежливый он у тебя, – сказал он Анне.
Анна уже сбежала вниз, метнулась по направлению к мужчинам, но остановилась, вернулась и бессильно опустилась на ступеньку, держась за сердце.
– Миша, что ты тут делаешь? – неверным дрожащим голосом спросила она.
Человек на полу завозился, сел, медленно, неохотно стянул с головы балаклаву. Это был Гаврюшкин.