, ничтожество! Кларнетист покраснел, сделал карандашом пометку в нотах и что-то стал лепетать, извиняясь, но Моисей даже не удостоил его взглядом:
– Еще раз симфонию сначала! – прокричал маэстро и показал вступление.
Оркестр «урезал» Шостаковича сначала.
На сей раз, кларнетист вступил абсолютно точно и уверенно стал играть соло. Но, когда оставалось совсем чуть-чуть, гроза разыгралась вновь. Моисей остановил симфонию и опять налетел на несчастного кларнетиста:
– Ты еще вдобавок и слепой! Посмотри, в конце такта стоит нота «фа-диез». А что ты, скотина, сыграл. Пошел вон! Собирай свои манатки, и чтобы я тебя больше не видел в моем оркестре!
Дирижер стал в картинную позу: одну руку завел под бок, а другую вытянул вперед и палочкой указал кларнетисту на дверь.
Кларнетист встал. Желая успокоиться, стал, не торопясь, упаковывать кларнет в футляр, затем повернулся к двери и побрел на выход. От стыда его лицо покраснело, лишь оттопыренные уши оставались почему-то бледными. Этот факт не остался без внимания дирижера.
– Эй ты, халтурщик лопоухий. Тебя что, из мамы за уши доставали?
Оркестранты ехидно заулыбались, угодливо подыгрывая дирижеру. Кларнетист замер, потом медленно повернулся лицом к Климовичу и тихим голосом, заикаясь, молвил:
– Я … не помню, как со мной … это было, но Вас точно доставали … за волосы, – с этими словами «забывчивый кларнетист» покинул аудиторию.
Климович побагровел, потом, зарычав, об колено с треском сломал дирижерскую палочку и бросил ее об пол. После этого он застыл на помосте, свирепо вращая глазами.
Скрипач услужливо поднял половинку палочки – ту, что с острым концом, – и положил на пюпитр Климовичу.
Тот, громко топая ногами, устремился к выходу, громоподобно хлопнув дверью.
Оркестранты, наверное, привыкшие к подобным ситуациям, отнеслись к событию лишь как к незапланированному перерыву – сидели, шутили, но, на всякий случай, обходя тему поведения дирижера. Директор оркестра стал сколачивать группу – «извиняться». В нее вошли концертмейстер оркестра, старший по группе духовиков и удачно только что сыгравший «соло» трубач. Сформированная делегация покинула зал. Я стал активно разучивать свою партию из второй части. Оркестранты продолжили разговоры, поглядывая на меня с осуждением – дескать, мешаешь, надоел.