– Когда он, сидя на полу, укладывал нижние ряды кирпичной стены. Я расширял проем в стене, через который мы собирались лить бетон. Стоял к нему боком. Что-то заставило меня обернуться. Знаете, когда человек кладет стены, он все время производит одни и те же движения. А тут вдруг начал делать что-то другое. Я не мог не обернуться. И тогда увидел, как он перелезает через стену и входит в зеркало. Я не испугался, я ничего не понимал, словно это был сон. Я сделал несколько шагов к зеркалу и остановился. В нем не отражалось окружающее пространство, как раньше. Я увидел внутри красивую ажурную лестницу, которая вела вниз. Потом картина смазалась, покрылась серебром, и я увидел в зеркале себя.
– Раньше вы не упоминали о лестнице…
– Потому что боялся господина Гроссмана. Теперь я могу спокойно рассказать, как все было. Без криков. Хотя я знаю, как это звучит.
– Ну, хорошо. Думаю, на сегодня хватит. Мне еще нужно позвонить и поговорить с Гроссманом.
– Значит, я могу идти?
– Да.
* * *
– Вы сами видите, господин инспектор.
– Действительно, и следа не осталось. Хорошо, что я не успел позвонить.
– А вы собирались это сделать?
– Конечно, но я был неправ. Но вам повезло. Теперь мяч на вашей стороне, а мне никто не поверит.
– Только Стефан видел, что случилось с Альбертом. Остальные просто болтают. Ничего не знают.
– А зеркало?
– Я сказал им, что привел специалистов, которые вырезали его автогеном.
– Никто в это не поверит. Ведь его видели все люди из вашей бригады, а теперь здесь ничего нет, ни малейшего остатка, словно оно провалилось под землю.
– Не волнуйтесь. Видно только то, во что легче поверить.
– Что вы имеете в виду?
– Не будет проблем.
– А что бы вы сделали на моем месте?
– Я бы продолжал искать Стефана Роско.
– Наверное, я так и сделаю. Завтра допрошу остальных ваших людей.
– Я буду ждать вас. Может, это все-таки их работа?
– Будем надеяться.
* * *
Извилистая ажурная лестница вела вниз, между застывших блоков молочного света.
Стефан чувствовал, что ему надо следовать за дребезжащим электромагнитным гулом, от которого вставали дыбом волосы на голове и руках.
Каждый шаг развоплощал его тело.
Он послушно миновал длинные галереи, перекинутые над потоками фосфоресцирующих испарений, обширные залы, утопающие в теплом свете мерцающих символов, сотканных из светящихся нитей плесневых волокон, безглазые статуи из массивной черноты и искривленные пространства, пронизанные вибрацией шлаковых машин. Через некоторое время он обнаружил, что перемещается размеренным движением множества членистых конечностей. Он почему-то знал, что ему предстоит еще долгий путь вниз, и все же был счастлив.