– Енто что, Комаров?! Ты хоть понимаешь, что это тяжкие телесные! – продолжал участковый. – Я ж тебя закрыть должен.
– Ладно, ладно начальник! За что закрыть то? У меня и так условка по сфабрикованному делу.
– По сфабрикованному? Да ты вообще оборзел! А марихуану в твоем жигуле нашли, хочешь сказать подбросили?
– Да не-е, – панк выпрямил спину, – У моего корыта до меня по ПТС-ке 4 хозяина было, походу кто-то из них заныкал. Че ты меня паришь, начальник, вон у Бройлера вообще противотанковое ружье в гараже нашли и ничего, сказал, что дед с войны притащил. Говорят, до самой смерти смазывал, ждал, что коммуняки раскулачивать придут. А меня за козла какого-то упаковать хочешь. Где справедливость?
– Ладно, хватит! – участковый зашелестел бумажками. – Дельце твое я похерю, но не бескорыстно, конечно. – Мент вперился своими глазами в Комарова. – За это сольешь мне братьев Растамбековых и всю их бражку – чем дышат, откуда запчасти к ним поступают, ну не мне тебя учить, родимый! Сроку неделя, мне в среду отчет писать о проделанной работе. Усекаешь? Только смотри, чтоб не как в прошлый раз с армянами!
«О-о-о! Так Гребень-то здесь не впервой» – просек я, отодвигаясь от дверного проема. Дальнейшее меня не интересовало, и потому я углубился в изучение висевшего в коридоре плаката «Ими гордится район». Ни одного знакомого фюзеляжа не увидел, карточки стукача Комарова, к слову сказать, тоже не было, хотя район, по всей видимости, им все- же гордился. По крайней мере, какая-то его часть. Наконец, панк вышел из кабинета, расчесав свой багровый гребень об верхнюю часть дверной коробки. Даже не пригнулся! Во дает…
– Здравствуйте! Я к вам и вот по какому вопросу. – я протянул менту справку об освобождении. Участковый, не здороваясь, взял бумажку, бегло пробежал и начал рыться в столе. Вскоре на свет появилась пухлая пыльная тетрадь. Он долго перелистывал ее, водя по исписанным страницам желтым, прокуренным пальцем и шевеля толстыми губами. Наконец злорадно вскинул на меня глаза:
– Кубарев Александр Николаевич, 1969 года рождения, клички Куба, Кубинец, Ферзь. Надо-ж, Ферзь! – ментяра вскинул на меня глаза.
– Черный Ферзь. – пришлось нехотя поправить мне.
– Дак оно ясно, что Черный. Далее, активный член Федотовской преступной группировки, неоднократно судим, последний срок – статья 148-ая – вымогательство, три года.