Прививка никак не отразилась на Анатолии. Он не почувствовал ничего ни после укола, ни в последующие дни. Он не беспокоился о себе. В его мозгу, как заноза,сидел Светик и не отпускал его от себя.
«Вот я дурак, – ругал себя Анатолий, – чего бы проще попросить номер телефона. Сейчас мог бы позвонть Свтику и узнать, как он там. И не нужно было бы ломать голову, как с ним увидеться. И Татьяна ничего бы не узнала… – Стукнувшая в висок мысль передернула его. – Да что это я, – удивился он сам себе, – это же пару пустяков узнать номер, где работаем, черт возьми!..».
Узнать номера не составило труда. Их оказалось несколько.И в тот же вечер Анатолий ломал себе голову, который из них Светика.
– Звони со служебного, – подсказали емуребята,пробившие номера, – со служебного не определяется, кто звонит.
Светик взял трубку со второго номера.
– Это я, Светик, – тихо, как будто Татьяна была рядом, сказал Анатолий. – Как ты там?
– Здесь таких нет, – услышал он в ответ. Здесь только я и мама.
«Хитрит перед матерью, – понял Анатолий. – сообразительный пацан…»
– Жди на лавочке, на днях буду.
Анатолий дал отбой, боясь, что Светик откажет ему, и Татьяна догадается, кто звонит. Но он уже твердо знал, что обязательно придет к этой лавочке и больше не сможет не приходить к этому чужому, но ставшему близким ему ребенку.
Болезненный разрыв с Дашкой перешел от острой боли в тупую и ноющую, а порой даже забывался за суетой и во Светике.
Несколько раз напоминал о ней и Сашка.
– Видел твою, – поддевал он. – Подходила ко мне, спрашивала… Красивая она все-таки , стерва… Запросто не спросит, с намеками… – Анатолий слушал молча. – А я ей знаешь что? – Сашка лукаво подмигивал. – Живет – не тужит, сказал. Про тебя не спрашивает. Девок что ли мало… – И Саша самодовольно ржал.– Как ее повело в сторону!..Я с ними управляться умею, не то, что ты… Замириться с ней не хочешь?
– Сама пусть придет, тогда посмотрим.
– Ну-ну …
Сашка ехидно улыбался. А Анатолий удивлялся своему спокойствию и даже безразличию, с которым он выслушивал Сашкины новости. Рана, которую она нанесла его мужскому самолюбию, если и не зажила полностью, то была словно смазана целебным бальзамом, которым стал странный диковатый ребенок с редким именем Светик. Про него Анатолий не говорил никому, а тем более Сашке, который непременно счел бы его ненормальным и затравил бы своими нравоучениями.