Ехали молча. Эрин настроила радио на джазовую волну, Грей не мешал наплыву тромбонов, саксофонов и клавишных. Он вообще старался не смотреть на девушку, боялся попасть в рабство девичьих чар вопреки не лучшему впечатлению. Наркотическая зависимость никогда не казалась ему предметом высокой драмы, Грей видел все неприглядные последствия воочию. С чем только не пришлось столкнуться за годы врачебной практики… Он сердито покачал головой, будто осудив себя за мысленное возвращение к прошлому, о котором предпочел бы забыть.
Эрин затормозила у старого дома со стеклянной мансардой под самой крышей. Грей нехотя выполз из машины, сопровождая девушку взглядом. Вытянув шею, она осмотрела участок за терновой изгородью, поводила носом по сторонам и толкнула калитку. Дверца отозвалась скрипом петель.
Поведение Эрин Грей принял с недоверием, но, выждав некоторое время, преодолел колебания и отправился следом за новой знакомой.
От окрестностей, выглядевших заброшенными, веяло холодом и жутким мраком. В глубине двора, где некогда подразумевался фруктовый сад с прудом, беззвучно колыхалась заросшая тиной и ряской зеленая вода в окружении одичалых яблонь. Скамейка перед крыльцом прожжена сигаретами, подле нее высохший до костей кот потрошил мертвую птицу.
– Ты здесь живешь? – Грей заметил сваленные в кучу пивные банки под зарослями шиповника. Увиденное неприятно разнилось с надеждой, что Эрин была жертвой только наркотиков.
Ветхую дверь дома подпирал здоровенный лом. Эрин схватилась за него, как немощный за трость, но обнаружила, что помимо инструмента вход крепко удерживал замок.
– Что за вопросы? – раздраженно ответила она, тщательно обшаривая коврик у двери. – Само собой.
Не найдя искомого, девушка заскользила рукой по ложбине рассыпающейся оконной рамы и с характерным звоном выудила ключ на металлическом брелоке. Щелкнув замком, отворила дверь в непроглядную темень.
Эрин быстро нащупала в прихожей свет, и перед Греем развернулся коридор с выходом в гостиную. Пройдя дальше, он увидел, что комната совмещена с кухней. Все в доме намекало на долгую историю: тяжелая древесина, винтажные орнаменты, подушки из лоскутов, потерявших былые краски. Дремлющий камин испачкан в осевшей саже. Старомодный антураж откликнулся в душе Грея теплее, чем убожество под окнами – навевал приятные воспоминания об отрочестве.