Я стала посещать психотерапевта – грамотного и жесткого, не пытавшегося меня убедить в том, что проблемы нет, «просто надо закрыть глаза и поверить, что ты спокойна и здорова». И хотя я не сразу поняла направление, в котором она предлагала мне посмотреть, но все же раз за разом наши встречи стали проливать больше света на причины. Я читала все, что могло помочь мне понять себя. Я испытывала на себе новые техники и приемы, помогавшие избавиться от ПА на практике и уничтожить то, что создавало их в голове.
Но все же страх перед следующей панической атакой властвовал, несмотря на мои попытки его одолеть. Страх был главным, я все еще признавала его права. Дошло до того, что одним из спусковых рычагов для начала ПА стали болезни моих детей. Как только кто-то из них заболевал, начинались приступы. Например, в тот период стали часто приключаться недуги, вызванные кишечными вирусами, что, конечно, у меня тут же вызывало страхи. Как только я видела даже самые слабые признаки болезни ребенка, у меня начиналась рвота, сопровождающаяся паникой, и, как снежную лавину, приступ невозможно было остановить.
Параллельно с этим начали формироваться зачатки ситофобии – страха потреблять пищу. И, несмотря на мое понимание того, что прячется за этой псевдофобией, страх перед следующей ПА был столь велик, что с легкостью изолировал меня от всего мира, а не только от еды. Но все же, царапая себе кожу на руках, я пробиралась сквозь камни в пещере, лелея слабую надежду, что в конце будет свет. Как ни парадоксально, но безвыходность, в которой я оказалась, помогала двигаться вперед.
Перфекционист во мне требовал быстрых результатов. Но мое нетерпение со временем укрощалось, на его место потихоньку приходило понимание, что, сама того не ведая, я столько лет развивала свой недуг, значит, потребуется значительное время, чтобы от него избавиться. Джо Диспенза[1] в одной из книг приводит слова своей знакомой: «Она напоминала себе, что ей придется пройти через биологическую, нейрохимическую и генетическую смерть своего прежнего Я, прежде чем возникнет новое Я». Непростой путь, однако. Но все же путь, а значит, движение вперед.
Первое, что мне предстояло понять: сама мысль о том, что проблема где-то там – вне меня, – уже является проблемой. Все существовало внутри меня – в качестве мыслей и убеждений. Я была тем, о чем думала.