Матушка Ветровоск на миг закатила глаза, затем тряхнула головой, словно прогоняя немыслимую мысль.
– Чего?
– Ты вся побледнела. Никогда тебя такой бледной не видела.
Матушка осторожно вытащила осколок из своей шляпы.
– Ну… это немного внезапно, когда стекло вот так бьется… – пробормотала она.
Нянюшка взглянула на руку Матушки Ветровоск. Рука была в крови. Затем она взглянула в лицо Матушке Ветровоск и решила никогда не признаваться, что разглядывала ее руку.
– Это может быть знамение, – сказала она, наобум выбрав безопасную тему. – Бывает, когда помрет кто, начинаются такие дела. Со стен валятся картины, часы ломаются… огромные платяные шкафы с лестниц падают… такие вот знамения, знаешь.
– Никогда не верила в подобную чушь, все это… погоди, платяные шкафы падают с лестниц? – переспросила Матушка. Она тяжело дышала. Если бы Матушка Ветровоск не славилась стальным хладнокровием, можно было подумать, что она только что пережила величайшее потрясение в жизни и отчаянно пытается забыться в повседневной перепалке.
– Именно так было после смерти моей двоюродной бабки Софи, – сказала Нянюшка Ягг. – Ровно через три дня, четыре часа и шесть минут после ее смерти, минута в минуту, ее шкаф упал с лестницы. Наши Даррен с Джейсоном как раз пытались перетащить его за угол, а он из рук выскользнул, и как-то так. Чертовщина же! Ну-у-у, я все равно не собиралась оставлять его там, он бы достался Агате, а она мать навещала только на Страшдество, а я-то за Софи ухаживала до последних дней…
Матушка позволила привычным, размеренным семейственным стенаниям Нянюшки Ягг окутать себя, а сама ухватилась за чайные чашки, как за спасательный круг.
Ягги были, что называется, расширенной семьей – и не просто расширенной, но и удлинненной, растянутой и рассредоточенной. Ни на каком листе бумаги не уместилось бы их семейное древо, которое скорее походило на семейный бурелом. И у каждой веточки была давняя мелочная обида на другие веточки, связанная с такими благородными поводами, как «Что ихний Кевин сказал про нашего Стэна на свадьбе кузена Ди» и «Кто забрал серебряный сервиз, который тетушка Эм обещала завещать нашей Дорин, хотела бы я знать, спасибо большое, если не трудно».
Нянюшка Ягг, как бесспорный матриарх, поддерживала все стороны без разбору. Это в какой-то мере можно было назвать ее хобби.