– Не смей. Произносить. Его имя, – процедил Деймон, чеканя каждое слово. Губы побелели от гнева, на скулах заходили желваки. – Этот слабак недостоин даже упоминания. Он предал наш род, нашу суть. Из-за тебя, тварь.
Он вновь сделал шаг ко мне, и я невольно вжалась в стену, выставляя перед собой раскрытые ладони.
Но иссар лишь скривился в брезгливой усмешке. Процедил сквозь зубы:
– Хочешь знать, что случилось с милым Ником? Он теперь среди худших из худших – нейзери, полуживых тварей инфериума. Там ему самое место.
У меня потемнело перед глазами. Николас, мой Николас – среди чудовищ? Раненый, ослабленный, с неуправляемой тьмой внутри? Это хуже любой смерти!
– И вы… вы просто смирились с этим? – выдохнула я. Слезы текли по щекам, капали с подбородка, но я даже не пыталась их утереть. – Позволили ему стать чудовищем? Своему брату, своей крови?!
Деймон вновь преодолел разделяющее нас расстояние. Его лицо исказилось, губы побелели от бешенства. А в следующий миг мою шею стиснули стальные пальцы.
– Не смей, – прохрипел он, встряхивая меня как тряпичную куклу. – Не смей винить нас, тварь. Не смей перекладывать ответственность.
Он наклонился так близко, что я увидела, как в расширенных зрачках плескалось безумие вперемешку с первобытной яростью.
– Это ты, выродок. Ты сломала его. Ник был сильным, он бы справился со своей тьмой. Обуздал бы ее, принял. Но ты… Ты и твоя мерзкая пустота… Ты ослабила его. Заставила струсить перед истинной сутью!
С рыком Деймон впечатал меня в стену, не разжимая хватки. Из груди вырвался сдавленный хрип, легкие будто сдавило раскаленными обручами. Перед глазами заплясали темные пятна, колени подогнулись.
Но Деймона это не остановило. Он продолжал меня душить, выплевывая слова вместе с брызгами слюны:
– Думаешь, твоя помощь пошла бы ему на пользу? Глупышка! Ничего подобного! Ты сделала бы его еще большим изгоем. Посмешищем в глазах других иссаров. Магом, неспособным усмирить собственную искру.
Он сильнее стиснул пальцы, почти пережимая гортань. Хрип вырвался из последних сил, в глазах начало темнеть от удушья.
– Такая участь хуже смерти для иссара. Ты обрекла бы его на вечное презрение. На жизнь вне круга, вне морали и понятий. Ты погубила бы его, тупая сука!
Дикая смесь страха и гнева плеснула в груди, затмевая рассудок. Внутри что-то надломилось, хрустнуло, словно проржавевшая пружина.