– Да, это Николо, я его знаю – сказала она тихо двум дюжим своим помощникам, а затем обратилась к беспокойному гостю: – где ты говоришь прилёг сын нашего хозяина? – Пойдёмте, синьора Лючия, я вас провожу. Только вот тут осторожнее – лошадь прошла и нечисто…
Николо пошёл впереди, за ним следовал лохматый Антонио с фонарём, которым он освещал дорогу неуверенно ступавшей за ним Лючии, позади тяжело вышагивал мощный Филиппо, который на всякий случай часто оглядывался, опираясь на своё деревянное оружие. За поворотом улица стала шире и вскоре они оказались перед домом семьи Альберти. Здесь Николо почувствовал себя уверенней, тем более, что у входа стоял сам хозяин со свечой, а у его ног мирно спал кто-то роста весьма небольшого. Синьор Альберти имел вид человека испуганного, но увидев, что его посланец наконец выполнил нелёгкое поручение, он возблагодарил тёмные небеса и приободрился. – А-а, синьора Лючия! Не могу Вам пожелать доброй ночи, Вы сами всё видите. Не сомневайтесь, это он, ваш молодой господин, Джованни, разлёгся у меня перед окнами. Слава Пресвятой Деве (шептавшиеся рядом, слуги при этих словах сразу умолкли), заступнице нашей, мы вовремя заметили его на земле… Вы, конечно, позаботитесь о нём, а уж мы во имя Господне своё дело сделали!
Лючия нагнулась к спящему и разглядывала его лицо. Конечно, это был он, Джанни, её любимец и баловень всей семьи Бернардоне. Единственный и поздний сын своих родителей, обожаемый ими и своими сёстрами, весельчак и гуляка, главнейший участник всех молодёжных пирушек, славившийся безрассудной смелостью и неожиданной щедростью не только к друзьям, но и к терпящим нужду людям незнакомым, он мирно, по-детски посапывал на ступенях чужого дома в самом центре маленького города Ассизи, что в итальянской Умбрии у подножия Аппенинских гор. Сейчас, в кромешной темноте ночи, освещаемое лишь слабыми, дрожащими огоньками свечей, его лицо, при свете дня ничем не выделявшееся среди сверстников, выглядело таинственным и прекрасным. Лючия невольно залюбовалась им – колеблющиеся тени дрожали на щеках; высокий лоб и тёмные кудрявые волосы были истинным украшением спящего на камнях человека. Она вспомнила его глаза, всегда доброжелательную улыбку, и улыбнулась сама.