– Что за поля?
– Очистные сооружения.
На тот момент это было практически всё, что мы знали о фермерской земле Лёши.
– Выясню, – поджав губы, ответила баба Тамара и твёрдым шагом направилась к себе в избу, словно там у неё давно и без дела пылился правительственный телетайп.
Сын бабы Тамары, Иван Бахытбекович, тракторист, чрезвычайно обрадовался, узнав, что мы приехали играть свадьбу. Он словно предчувствовал.
– А тут у нас с утра дождь! Льёт и льёт. Вы на дачи, что ль? Дак туды сейчас хоть на лодке плыви! – радостно прогоготал он и побежал прицеплять к трактору телегу. Бежал он не совсем по прямой.
Потом мы столкнулись с ним ещё раз, когда он уже привёз гостей. Оказывается с дядей Витей Обойдёновым этот Иван Бахытбекович уже давно и неоднократно имел строительно-подрядные отношения. Из-за этого, надо думать, стены дяди Витиной дачи не казались возведенным строго по отвесу, но заимствовали некоторые линии у бутылки. И это ещё не всё. Проявив себя снаружи как каменщик, внутри Иван Бахытбекович зарекомендовал себя как печник. Это он сложил там две печки, очень близкие по форме и стилю к самому дому. Всё это вместе прямо отсылало к архитектуре Гауди в Барселоне. Я никогда не был в Барселоне, но именно на той даче сделал самостоятельное открытие, что всё своё вдохновение Гауди черпал в африканских термитниках…
К земле Иван Бахытбекович, очевидно, отношения не имел, а поэтому участок оставался совершенно прямоугольным. Эти восемь соток когда-то могли бы считаться гордостью подполковника Обойдёнова. Хотя бы здесь его никто не обошёл. Его и не обошли. Но забыли. История тут была такая. Когда-то, ещё в разгар выполнения Продовольственной программы Горбачёва, всё это чахлое болотное мелколесье предложили кооперативу Генштаба, но тот не дал себя заманить в стратегическую ловушку. Повторив маневр Кутузова и Барклая де Толли, он отступал почти до самой Москвы, пока не занял удобную для генерального сражения позицию – поле меж двух берёзовых рощиц, на взгорке, с родниковой речкой внизу и с видом из бинокля до окраин Москвы.
На болоте остался лишь дядя Витя, утешавший себя лишь тем, что его полноценно кирпичный, натурально «генштабовский» дом был значительно выше и больше всех прочих садовых домиков. Единственная беда, он стоял не на самом выгодном месте – слишком далеко от единственной подъездной дороги, к которой в тот день мы все имели претензии.