– Вы не ответили на мой вопрос. Будете ли вы моим духовником-спасителем?
– Пока не знаю. Я дам при вашей выписке свой адрес. Вы напишете мне, не угасло ли ваше желание идти в монастырь. Если нет, то мы встретимся и вы мне исповедуетесь, а там будет уже видно. Пока же ходите на службы и молитесь, чтобы Господь вас помиловал, – сказал Алексей Федорович, вставая со скамьи. – Пойдемте, я вас отведу в отделение.
Ева покорно встала и последовала за ним.
Проводив Еву Александровну, Алексей Федорович на обратном пути почувствовал, как, дремавшая уже много лет, предательски зашевелилась порочная, безудержная карамазовская страсть. Спасительными явились часы, которые он достал из кармана. Они показывали ровно полдень, вот-вот должна выстрелить пушка с Петропавловки. У него оставался ровно час до выноса из дому тела Lise.
Дневник Николая II: Утром был очень занят, приехали Алек, Костя. После докладов принял ген. Каханова, нового команд. войсками Одесского воен. округа, и Гадона, на днях получившего Преображенский полк. Завтракали: Сергей и Дмитрий (деж.). Был еще доклад Будберга. Стоял туман, таяло. Погулял до чая.
ЗА СОВЕТОМ К ДРУГУ
На следующий день после похорон Lise Алексей Федорович пошел к самому близкому другу и единомышленнику Петру Рутенбергу за советом.
Они познакомились на съезде земских деятелей, Рутенберг был там в качестве наблюдателя от партии эсеров.
– Простите за мое любопытство, но мне вы кажетесь знакомым. Мы с вами нигде не встречались? – спросил его Алексей Федорович.
– Я посещал ваши встречи с рабочими в Нарвском отделении, – ответил Рутенберг.
– Что ж, это интересно. И как вам наша работа по организации рабочих в силу, способную постоять за свои права?
– Я бы сказал, довольно все слаженно сделано.
– Извините меня, а вы на каком положении здесь? – спросил его Алексей Федорович и прищурился.
– Я?! Скорей как наблюдатель.
– Очень хорошо, я тоже, если так можно выразиться, как наблюдатель.
– Значит, мы с вами преследуем одну цель.
– Да, и я думаю, это хорошая почва для сотрудничества.
– Согласен.
С этого времени они и подружились. Рутенберг каждое воскресенье приходил домой к Алексею Федоровичу, и они много говорили о положении русского народа, о целях и задачах, а также о политическом положении Российской империи. Единственное, в чем они не могли найти общего, – это вопрос о вере в Бога. Петр Моисеевич довольно деликатно и ловко уходил от темы, поднимаемой Алексеем Федоровичем.