– Со вкусом, да? – интересуюсь я, придав своему голосу невозмутимости и самоуверенности, а она смотрит на меня в ответ, изогнув бровь так, что позавидовала бы любая голливудская старлетка тридцатых годов прошлого столетия.
– Да ты и сам это знаешь, мое подтверждение тебе не нужно, – говорит она. – И на самом деле я размышляла о том, что тут довольно печальная обстановка.
– Печальная? Лофт за два миллиона долларов с потрясающим видом?
– Лофт стоимостью в два миллиона долларов, который выглядит как дом-образец. На столе ни фотографий, ни книг, ни корреспонденции, вообще никаких личных вещей. Честно говоря, все это веет одиночеством.
Вот, черт, теперь и я тоже чувствую это одиночество.
– В любом случае, – говорит она, расправляя плечи, – я пришла не для того, чтобы посмотреть твою квартиру, а чтобы поговорить с тобой.
Ладно. Хорошо. Это я могу.
Я могу поговорить с ней, просто поговорить, без поцелуев и неожиданных семяизвержений себе в штаны. Вообще, это даже хорошо, потому что я могу рассказать ей о новом помещении для приюта и предупредить, чтобы она держалась подальше от Норткатта. Все получится, мы поговорим, и я не нарушу данное Элайдже обещание.
Я предлагаю ей сесть и что-нибудь выпить, и она соглашается. И вот, стоя на кухне и осторожно повернувшись так, чтобы она не видела мою эрекцию, по-прежнему выпирающую из брюк, я достаю газированную воду «Ла-Крой» и как бы между делом спрашиваю:
– Так о чем ты хочешь поговорить?
И ее ответ такой же беззаботный.
– Хочу, чтобы ты занялся со мной сексом, – говорит она.
Вот черт.
* * *
Несколько минут спустя она пьет свой «Ла-Крой», а я сижу в кресле напротив дивана и наблюдаю, как гипнотизирующе сжимается и вздрагивает ее горло при каждом глотке.
Зенни допивает, ставит банку на стол и осторожно проводит костяшкой пальца по нижней губе. Простое действие, от которого мой член начинает пульсировать.
– Ладно, что ж, – говорю я сдавленным голосом. Это первые слова, которые произношу вслух после того, как она ошарашила меня своим секс-предложением. – Разумеется, ответ должен быть отрицательным.
Она смотрит на меня, солнечный свет переливается металлическими бликами в ее карих глазах и золотыми искрами на пирсинге в носу.
– Но почему? – спрашивает она, и, да поможет мне Бог, эта комбинация ее нежности и прямоты обезоруживает меня. Головокружительная смесь уязвимости и уверенности.