Арслан в ответ смошенничал – ненадолго задумался для приличия, а потом ответил, по всей видимости, домашней заготовкой:
– Зачем тебе плохой сонет?
– Моя стеснительная муза
– Боится стать нам всем обузой.
– Хорошего сонета нет.
Фекла слегка растерялась. Вроде бы ей и отказали, а вроде бы – и стих ей сочинили. Девушка персональными стихами была не избалована, ей понравилось.
Данила задумался. Давненько он такими шалостями не забавлялся… Нужные рифмы пришли в голову неожиданно легко. Скоро он с совершенно серьезным видом размеренно продекламировал второй катрен:
– Прими мой искренний совет.
– Пусть обленившаяся муза
– Себе рукой почешет пузо
– И зарифмует «след» и «свет».
Фекла прыснула смешком.
Арслан насупился и надолго задумался. Отделаться домашней заготовкой не получилось. Теперь, чтобы не уронить лицо перед юной красавицей, надо сочинять, а поэзия никогда не была его сильной стороной. Тем не менее, он выжал из себя:
– Мне муза больше не нужна,
– Она ленива и грешна.
– Пусть Фекла будет за неё.
Теперь озадачился уже Данила. В следующем терцете требовалась рифма на «неё». Крестник его ловко подставил, такую рифму найти непросто, а точную рифму – и вовсе невозможно. Наконец, он составил подходящие строки:
– Ты станешь слушать его вой,
– Он будет бегать за тобой
– В твоё житьё нести нытьё.
Результат получился посредственным, никакой особой красоты в полученном сонете не содержалось, да и смысл получился рваным, но ведь никто от дружеской пикировки и не ожидает гениального творения.
А девушкам понравилось. Фекла радостно захлопала в ладоши. И Перышко улыбнулась.
* * *
На ночную раскладку по кроватям результат стихотворного поединка никак не влиял. Всё было предрешено. Перышко после ужина тактично удалилась в свою съемную квартиру в Китайском квартале, а соскучившаяся по ласкам Данилы Фекла ночью пришла в его спальню.
В свете свечей глаза девушки, застывшей в дверном проеме, блестели.
– Я соскучился, – признался Данила и прижал ее к себе.
Фекла обволокла его руками и жарко поцеловала.
Их первая страсть прошла скоротечно и пылко, с тихими стонами и хриплым дыханием.
Потом была еще и вторая. Они действительно соскучились.
Завтрак прошел в молчании.
Перышко отсутствовала, она пришла только к обеду.
Марыська находилась в собачьем теле, тихо грызла кость во дворе. Удачное строение собачьих зубов, в отличие от зубов ее демонической формы, до сих пор было ей внове, и их использование вызывало удовольствие. Особенно ей нравилась способность жевать мясо, а не только рвать его и заглатывать кусками. Жевать оказалось гораздо вкуснее.