Снова закрыть глаза. Переместить под веками зрачки в другое место и открыть. Что там будет? Вернее спросить, «Кто?» Потому что сосед. Весь в бинтах. Только левая рука свободна от белоснежной марли бинтов. Стонет. Постоянно глухо стонет. Ожоги дело серьёзное. Зато цел. Не отдал ни частички себя ни «духам», ни хирургам. Взрывом выкинуло вместе с дверью из кабины впередиидущего «наливника», на прощание обдав горящим керосином. Парни вовремя оттащили, потушили, не позволили зашашлычиться насмерть. Теперь жить будет. Немного, правда, страшным станет, из-за шрамов, швов и струпьев, которые обязательно будут…
Взгляд поймал едва уловимое шевеление. Это дёрнулась его правая рука, до этого покоящаяся под одеялом на груди. Грудь то поднимается вверх, словно поспевая за вдохом, то спускается вниз, соревнуясь уже с выдохом. Вдох-выдох, вдох-выдох. Вверх-вниз, вверх-вниз. Белоснежная ткань пододеяльника, хрусткая на ощупь от крахмала, и пахнет по-больничному: чистотой, стерильностью и медикаментами.
Пододеяльник… надо же! Он уже и забыл, когда в последний… нет! в крайний раз его одеяло было убрано в пододеяльник. Больше года… почти полтора… дома! А глаза снова устали… может быть, от чрезмерной белизны постельного белья, а может быть, от неровного света, исходящего из-под потолка. Он хотел, чтобы именно так было… потому что иначе… Об «иначе» он даже думать себе запретил. По крайней мере, до тех пор, пока не закончится действие анестезии. Почувствовав усталость, он прикрыл глаза и скоро погрузился в сон…
…Колонна «наливников» и «бомбовозов» с Севера успешно проскочила и горную, и пустынную части пути. Позади поочерёдно остались город Кишкинахуд, степи Сангсар и Заредаш, и по обе стороны дороги, разбавленная тут и там кишлаками и советскими заставами, потянулась знаменитая кандагарская «зелёнка» – богатая растительностью местность по правому берегу реки Аргандаб. Как и все пацаны из сопровождения, он устал от постоянного напряжения, и чем ближе была конечная цель колонны, тем заметнее беззаботное выражение на лицах друзей сменяло сосредоточенность и концентрацию. Единственное, что хоть как-то возвращало к суровой реальности рейда, были с завидной частотой попадавшиеся по обе стороны бетонки обгоревшие и скукоженные взрывами остовы – по сути, пропитанный ржавчиной и коррозией металлолом. Всё то, что осталось от когда-то грозной военной техники.