В какой-то момент даже казалось, что его исключат из ординатуры.
В чувство тогда привел Сашка Кретов.
– Ты что с собой творишь? – орал он, – Посмотри на себя! На человека перестал быть похож! Жизнь не кончилась! Ты хочешь, чтобы она когда-нибудь шла мимо, а ты валялся в придорожной канаве? Кому ты сделаешь хуже?
– Мне всё равно…
– А я не буду на это спокойно смотреть.
Сашка тогда отобрал у него весь алкоголь, оставил в одних трусах и майке, чтобы не наделал глупостей, и запер в подвале с решетками на окнах.
Через три дня Максим, трезвый, как стёклышко, вышел на работу. Он всё ещё надеялся объясниться с Алёной.
Зашёл в приёмку, поставить себе дежурства по хирургии.
– Татьяна Ивановна, а дайте мне, пожалуйста, график приемного отделения, хочу видеть кто со мной в одни дни дежурит.
– Да бери, не жалко.
Максим вглядывался в разлинованный листок, исписанный ровным почерком. Где же она? Фамилии Сергеева в графике не значилось. Неужели уволилась? Или ещё болеет?
Максим поднял глаза на старшую медсестру:
– А что, Алёна Николаевна ещё на больничном?
Та сочувственно посмотрела и после небольшой паузы произнесла:
– Нет, Максим, вот она, как обычно, среда-суббота. Просто фамилию сменила.
Ларин оторопело уставился в график. В указанные дни дежурила Забродина А.Н.
Максима как будто оглушило. В голове воцарилась звенящая тишина. Пустота, нет земли под ногами. Как будто ты один в бесконечном холодном космосе. Песчинка во вселенной.
Шорох сминаемой бумаги. Гулкие шаги по коридору. Пустой взгляд. Полная дезориентация в пространстве.
Он куда-то шел, отвечал на чьи-то вопросы. Но все слова и действия утратили смысл. Сердце – одна большая кровоточащая рана. И душа в коме.
Он шел куда глаза глядят. Долго, весь день и вечер. Как сумасшедший, прямо в белом халате. Утром обнаружил себя на лавочке у дома. Вокруг прыгала счастливая Юлька, размахивая тестом на беременность с двумя полосками.
Что-ж, пусть будет так. Значит, так надо.
Вскоре они расписались и уехали в Питер.
Нить твоей судьбы, Ларин, плела какая-то Мойра со скудной фантазией. Сплошные дежавю. То же место. Те же люди. Те же цели. Такое ощущение, что пробежал круг, и пошел по нему же по новой. Только больше роковых ошибок допускать не должен.
Для начала, нужно поговорить. Спокойно и без лишних глаз. Ведь за шестнадцать лет ты так и не смог ей ничего объяснить, оправдаться. Да и не стала бы она слушать.