Женщина вспомнила, как её муж Елимелех однажды, вернувшись с рынка, с восторгом поведал о том, что соседнее племя моавитян не испытывает никакого голода, поля их плодоносят, скот размножается, и с какой-то неистовой поспешностью объявил, что они всей семьёй переселяются в моавитскую землю. Сердце Ноэминь было неспокойно, но она ничего не возразила против решения мужа.
– Господи, я ведь ничего тогда не сказала мужу. Моё сердце чувствовало, что это неугодный Тебе путь. Но я смолчала, заглушила Твой голос, я сильно виновата перед Тобой.
Вскоре семейство Елимелеха обосновалось на моавитских полях. Поначалу они нашли, что желали: пропитание, некое минимальное удобство, жизнь стала налаживаться. Сыновья присмотрели себе в жёны моавитских девушек. Но душа Ноэминь вновь стала неспокойной. Закон пророка Моисея запрещал браки с иноплеменницами, чтобы еврейский народ не уклонился к вере в иных богов. На этот раз материнское сердце отчётливо чувствовало, что её сыновья, женившись на маовитянках, пойдут против Бога. Но слишком большой оказалась жалость к своим детям. Ноэминь видела, как несладко им на чужбине, какая трудная и напряжённая у них жизнь, и надеялась, что молодые жёны хоть как-то повеселят сердца её сыновей.
– Господи, прости меня… Вижу свои ошибки и свою слабость.
Женщина подумала о том, что если бы Господь вернул её в прежние времена, она никогда бы не пожелала счастья своим детям через нарушение Божьего закона.
Через некоторое время после того, как их семейство обосновалось на чужой земле, пришла великая скорбь. Сначала умер муж Елимелех. Собирая урожай на моавитском поле, он почувствовал себя плохо, позвал на помощь, но когда к нему подбежали сыновья, он уже не мог говорить и двигаться. Так и отошёл ко Господу, не оставив никакого напутствия детям.
Переживая горе, Ноэминь утешалась тем, что её взрослые сыновья Махлон и Хилеон более или менее устроены в жизни, имеют свои семьи, не голодают, да и жёны попались хорошие, не сварливые, любящие и хозяйственные девушки. Может, даже, Господь пошлёт и маленьких деток всем им на радость.
Бежали годы, жизнь, казалось, остановилась в своём однообразии. И тут новое страшное событие – после празднований в честь моавитских божеств Хамоса и Ваал-Фегора, на которых Махлон и Хилеон вместе с жёнами просили себе умножения потомства, случается нечто ужасное, происходит прямо противоположное тому, о чем просили мужчины. Сыновья не продлевают род, а умирают сами, один за другим в течение недели от некой внезапно нагрянувшей неизлечимой болезни. Ноэминь остаётся одна со своими невестками.