– В наш ряд себя поставил? Ты и так нам близкая родня.
– Да не-е, не так. Мало, что близкая. Так не хочу. Самая – самая родная родня! А Марусю я нарочно не назвал. Девчонки – они другие! Пацаны лучше.
Они щурятся на солнышко, довольные друг другом, и Ванька, спохватившись, лезет за пазуху и вытаскивает кусок большого пирога с картохой – вчера мамка пекла. Разделив на троих, уплетают подоспевшее вовремя угощение.
И от солнышка, и от взаимных добрых слов и действий мальчишки чувствуют единение со всем миром, который раскинулся перед ними с крыши – и с алтайской далью, и со временем, и со всей жизнью в эти счастливые для них минуты!
Не до счастья и не до красот природы сейчас озлобленному Степану Яковлевичу. Он не замечает, как всё вокруг нежится от нежаркого утреннего солнца и тянется к небу, где в необъятных голубых просторах купаются быстрые стрижи да утки ниткой висят над горизонтом. Его ум и сердце прикручены к стяжанию земных благ и «горЕ» не поднимаются.
Пока Никита Калачёв идёт на полевой стан, где мужики приступили к ремонту конных косилок – выпрямляют зубья, ободья и смазывают шестерёнки,
старший конюх торопится в контору чуть не бегом. Не зря он уловил ревнивое отношение председателя к популярному среди мужичков Калачёву и нисколько не сомневается, что если это чувство разжечь, то можно и отомстить за ущемлённое самолюбие чужими руками. Мстительным он стал вдруг, когда начальником сделался, будучи до этого элементарно завистливым, и впрямь начал превозноситься над теми, с кем немало прожил бок о бок. Он застал в конторе не только Семёна Кузьмича, но и уполномоченного из района, который только что закончил длинную и странную беседу с Лупаном о его сыне Макаре. Лупан так и не понял, то ли его сына убили, то ли поймали, то ли вот-вот поймают. Он твердил только, как заведённый, что ничего не знает, не видел Макара три года. Ему было приказано сообщить, если явится сын, а то ««хуже будет».
Конюх столкнулся с Лупаном в дверях, пёр грудью, выставив редкую бородёнку и пряча вороватый взгляд в морщинках, облепивших всегда прищуренные глазки.
– Назначаю тебя крышу ремонтировать на конюшне. Чё тут проклаждаешься? Иди, работай, там Митяй с Тихоном надрываются!
– Иду, иду, задержали меня, – объясняет Лупан и вспоминает, что он, вообще-то, ещё не подавал заявления в колхоз.