Я более не в силах оставаться здесь. Память отказывает мне, и разум мой помутился. Все, что я вижу, предвещает одни лишь несчастья, о Кришна, сразивший демона Кеши.
Я не понимаю, какое благо я получу, убив в этом сражении своих сородичей. Ни победа, ни царство, ни счастье, доставшиеся такой ценой, не нужны мне, о Кришна.
О Говинда, зачем нам царство, счастье, да и сама жизнь, если все те, ради кого мы стремимся обладать этим, собрались сейчас на поле битвы?
О Мадхусудана, когда учителя, отцы, сыновья, деды, дядья по матери, тести, внуки, зятья, шурины и другие родственники стоят передо мной, готовые расстаться с жизнью и потерять все, могу ли я желать их смерти, даже если иначе они убьют меня?
О хранитель всех живых существ, я не хочу сражаться с ними даже в обмен на все три мира, не говоря уже о Земле.
Много ли радости принесет нам уничтожение сыновей Дхритараштры?
Арджуна называет Кришну Говиндой – тем, кто дарует наслаждение чувствам. Он как бы просит, чтобы Господь услышал его и вместо того, что- бы требовать убийств, после которых последуют угрызения совести, позволил уйти с поля битвы и даровал тем самым Арджуне наслаждение чувствам, прямо сейчас сняв с него ответственность. Он также называет Кришну Мадхусуданой («сразившим демона Мадху»), напоминая, что Сам Кришна еще в детстве поразил многих демонов, а от Арджуны требует убить родственников и про- слыть убийцей своих братьев.
В чем ошибка Арджуны? Он забывает о том, что в первую очередь он воин, а уже потом – член своей семьи. Он отождествляет себя с родственниками и вгоняет себя в «безвыходную» ситуацию: отказаться сражаться – значит нарушить религиозные принципы и погибнуть на поле битвы; согласиться – значит истребить своих близких и остаться править царством в угрызениях совести, одиночестве и печали. То есть не получить для себя ничего от надвигающейся битвы. Размышляя об этом, Арджуна теряется в своих чувствах. Он начинает сетовать на то, что не сможет наслаждаться царствованием, если отдаст за него цену, равную жизни всех своих родных и близких.