– Он занят моими делами, сударь, – говорит Амелия.
– Простите?
Она не трудится повторять. Хозяин бормочет:
– Пжмдлст…
– Это вы мне уже говорили.
– А вы…
– Бассак.
Она выбросила это имя как знамя, не заметив вспышки, на миг блеснувшей слева, в глазах сидящего на скамье паренька.
– Бассак… – повторяет Папийяр, – Бассак из Ла-Рошели?
– Бассак из Сан-Доминго.
– Это…
– Это я.
– Ваш отец…
– Какой отец? – спрашивает Амелия, озираясь, будто ищет того, о ком речь. – Доложите обо мне капитану Гарделю…
– Мадемуазель…
– Ладно.
Амелия отодвигает его жестом, даже не коснувшись.
– Мадемуазель!
Она начинает подниматься.
– Выслушайте, мадемуазель!
На третьей ступеньке Амелия приостанавливается.
– Не хочу вмешиваться в ваши дела… – начинает Папийяр.
– Однако именно этим вы сейчас занимаетесь, – говорит Амелия.
– Позвольте дать вам совет повременить пару минут?
– Зачем?
– Дело в том, что испанец, похоже, не обычный клиент.
– Как его зовут?
– Родриго Маркес Валенсия! – гордо отвечает сидящий сбоку от них парень в белой рубашке.
Амелия разворачивается в полумраке лестницы.
– Похоже, этот пожилой господин располагает огромным состоянием, – продолжает Папийяр. – У него есть возможность заплатить золотом за оставшихся на вашем корабле невольников. Я знаю, что в последнее время переговоры у капитана Гарделя шли долго и нелегко.
– Вы подслушиваете под дверью?
– В этом нет нужды. Его яростные крики, должно быть, слышны даже на палубах полутора сотен судов, что мокнут перед городским причалом которые сутки.
Амелия колеблется. Она только что провела в море пять недель. Отчего же не подождать ещё немного? Ей также известно, что при продаже рабов золото – редкость. Обычно платят товарами и векселями, которые удаётся обналичить лишь через несколько месяцев, а то и лет.
– Присаживайтесь, – настаивает хозяин, придвигая стул.
Папийяр на всё готов, лишь бы Гарделю дали спокойно закончить сделку и все заполонившие его заведение наконец покинули трактир «У Милой Хозяйки».
– Если ваши люди вас ждут, я могу послать к ним кого-нибудь…
– Мои люди? – улыбается Амелия.
Сминая ткань юбки, она берётся за неё тремя пальцами, приподнимает подол, из-под которого выглядывают лодыжки, и начинает спускаться.
– Мои люди – это дама, сидящая на фортепиано посреди набережной Сен-Луи, в окружении нескольких дорожных сундуков. Да, пусть кто-нибудь принесёт ей лимонаду, пока она совсем не ссохлась от солнца. Её зовут мадам де Ло. Ни с кем не спутать.