Тяжелый вздох оторвал Ждана от созерцания покрасневших ладоней. Отец стоял на крыльце и хмурым взглядом смотрел прямо на него. Мальчик оцепенел. Покачав головой, мужчина двинулся вперед. Хотелось бежать, но ноги не слушались… Отец поднял колун с земли и подошел к сыну в упор.
– Смотри.
Встав перед колодой, мужчина покрутил чурбак и нашел подходящее положение. Взял колун двумя руками ближе к концу рукояти, занес над головой и обрушил быстрый точный удар ровно посередине. С громким треском дерево надломилось и две аккуратные половинки упали на землю.
– Понял?
Ждан молча кивнул. Страх понемногу отступил, сменившись восхищением.
– Ставь ровно. Бей четко. Дыши глубоко.
Всего несколько слов, но ребенок был искренне счастлив. Отец не сердился. Или, по крайней мере, не показывал виду. Удар, и еще удар, и еще. Ровные и красивые поленья с приятным приглушенным стуком падали оземь.
– Неси в дом, – отец отправился к сараю за новой порцией чурбаков.
Собрав поленья в кучу, мальчик ринулся к избе. Рада уже вовсю хлопотала у печи: судя по запаху, готовила кашу. «Хоть бы не из коры, сил уже нет жевать!» – вздохнул Ждан.
– Отец дрова колет, – выпалил ребенок, зайдя внутрь. – Ловко колет, только щепки летят! Одним ударом прям! Ставит ровно, бьет четко, дышит… дышит глубоко, во!
– Угу, – кивнула сестрица, не отрываясь от своих дел.
– Он мне показал, как надо, Рад! Скоро и я смогу также дрова колоть, вот увидишь! И тебе полегче будет…
– Смотри себе по ноге не ударь, дурачок, – усмехнулась девушка, перемешав ложкой варево в горшочке и отправляя его обратно в печь.
– Никуда я себе не ударю…
Быстро засунув поленья в подпечек, Ждан ринулся на улицу и в дверях чуть не столкнулся с матерью, моментально заключив ее в крепкие детские объятья.
– Здравствуй, матушка!
Худощавая черноволосая женщина улыбнулась одним лишь краем губ и потрепала мальчика по голове. Она была красивой – ярко-зеленые глаза, густые угольные брови, каштановые волосы, от которых едва уловимо пахло полем и чем-то цветочным… купальницей, быть может? Но тяжелая жизнь оставила свои шрамы: скулы заострились, кожа обветрилась, руки огрубели. И с каждым днем добрая искренняя улыбка, так часто озарявшая лицо мамы раньше, появлялась все реже и реже.
Впрочем, думать об этом было некогда – отец вновь заработал колуном, нужно было помогать. Ждан не собирался попадать в немилость второй раз за день и стрелой выскочил во двор.