– Мы должны действовать не спеша, но решительно, – шепчет он сам себе, обдумывая каждый шаг.
В далекой лаборатории профессора Павлова сцена гораздо теплее – свет проливается через окна, отражаясь от хромированных машин и аппаратов. Виктор смотрит на свой последний прототип, ухмыляясь от внутреннего удовлетворения.
– Талос изменит всё, – размышляет он. Но в глубине его глаз мелькает тень беспокойства – он знает, что его недавние успехи не остались незамеченными.
Морозов поднял глаза от стола, усеянного картами влияния и потоков информации. Вокруг стола стояли самые верные его люди, каждый с мыслью о предстоящем ходе в этой тихой, но не менее опасной войне.
– Мы должны предвидеть каждый его шаг, – произнёс он. В комнате повисла тишина, словно дыхание было заморожено в предохранительном ожидании.
Софья Валентиновна, женщина с незыблемым блеском решимости в глазах, кивнула:
– Итак, начнём с утончённых мер. Мы сплетём вокруг него сеть из тех, кому он доверяет.
Один из полевых агентов, чей взгляд отражал готовность, добавил:
– Словно тень, я буду следить за каждым его шагом.
– Неустойчивость его позиции в научном мире – вот наш ключ, – медленно произнёс Краснов. – Нам всего лишь нужно толкнуть в нужном месте, и стены начнут трещать.
Высокие окна зала задёрнуты тяжёлыми занавесями, приглушая дневной свет и отгораживая их от внешнего мира; каждый островок тени казался источником неведомых стратегий.
Александр Григорьевич поднялся, его силуэт вырисовывался против светлой стены, и атмосфера ожидания стала почти осязаемой.
– Начинаем, – его голос знаменовал уверенность в контроле, которая не допускала сомнений или колебаний. Сквозь стекла окон, казалось, можно было видеть, как всё на свете движется в согласованных мотивах, подпевая умелому дирижёру – Высшему Консорциуму.
В полумраке зала сформировалась элегантная, но опасная игра, где действия Консорциума против профессора Павлова становятся тонким и стойким вьюном, в котором одно неверное движение может привести к падению.