С тех пор, как умерла мама, прошло полгода. Как помню, стояла середина июля. День похорон был липкий и знойный, приходилось париться в черном байховом платье под палящим солнцем. Из родственников пришли всего три человека: мамина сестра, её муж и маленький сын. Когда мы прощались, я была уверена, что больше их не увижу.
Поездка к тете выходит очень глупая, повсюду нужно успеть забежать в последний вагон. Не так я привыкла проводить 31 декабря. Раньше всё было иначе. Просыпаешься в полдень, завтракаешь конфетами из праздничного набора, весь день пускаешь слюни на мамину стряпню и только за полночь наедаешься до отвала. После пира лениво разворачиваешь посылки от Деда Мороза. Каждый год мать мне дарила ежедневник, в котором я кропотливо записывала всё, что со мной происходило на протяжении 365 дней, всё, о чем болела моя детская душа. Мама верила в китайский гороскоп, поэтому в год желтой собаки мне доставался желтый дневник, в год серебряного дракона – серебряный. В этом году я куплю себе его сама.
На перрон белым покрывалом ложится искристый снег. В Москве холоднее, чем в родной Твери, или час уже поздний, перевалило за десять вечера. Выхожу из поезда и тут же промерзаю до костей. Зря я надела такую короткую юбку. Прохожие, укутанные с ног до головы, озираются на меня, как на диковинку. Смеются про себя и думают: «Куда же смотрели её родители?».
Мой вагон был наполовину пуст. Неудивительно. Не каждый согласится трястись в плацкарте в канун Нового года. Немногочисленные пассажиры быстро разбредаются в разные стороны, как тараканы. Я пытаюсь от них не отставать.
Вдруг в бурном людском потоке меня что-то тормозит.
– Куда так прешь? – говорит врезавшийся в меня мальчишка лет девяти. – Не подскажете, сколько время? – неожиданно меняет он тон на более любезный.
– Десять ноль пять, – говорю я, достав из кармана телефон.
– Спасибо, – улыбается мальчик и убегает прежде, чем я успеваю поинтересоваться, где его родители.
До автобуса остаётся ещё полчаса. Думаю напоследок забежать в вокзальный ларек, чтобы купить конфеты своим родственникам в благодарность за их великодушие. Выбор магазинов невелик. Почти всё закрыто, площадь опустела, фонтан, вокруг которого обычно толпятся приезжие, одиноко стоит, до краев заполнившийся снегом. В одном из ларьков в переходе тетенька листает журнал, я подхожу и рассматриваю витрину. Женщина косится на меня из-под очков, а затем приоткрывает окошко, чтобы проворчать: «Девушка, через 5 минут я закроюсь, долго глазеть будете?». Клиентоориентированность у неё хромает.