– Дрожишь, боярин? – поинтересовалась собачья морда.
Мина кивнул головой и замычал что-то невразумительное, боясь что-либо ответить. Опять раздался дружный хохот нападавших и из-под собачьей головы показалось человеческое лицо со шрамом на левой щеке.
– Зачем дрожишь? Разве шутки не вызывать улыбка? – спросил человек со шрамом с явным немецким акцентом.
– Так ведь… зело… – чуть успокоившись, но заикаясь произнес боярин.
– Может, ты не любишь шутка?
– Вельми! Вельми люблю! – захлопал глазами Тарков.
– Так смейся! Что же ты мрачен, как туча?
Мина попытался улыбнуться, растянул, насколько мог рот и несколько раз коротко выдохнул, изображая подобие смеха.
– Пакость, а не улыбка. Мой пёс веселей смеяться. – опричник схватил Мину за бороду и выволок из возка.
Мина Фёдорович споткнулся об руку лежавшего на земле охранника и всё еще удерживаемый за бороду сильной рукой человека со шрамом, упал на колени.
– Знаешь меня? – спросил опричник.
– Ты, верно Орн? – сделал предположение боярин.
– Так и есть. Орнан мой имя. А еще что знаешь?
– Больше ничего не знаю, христе богом клянусь, ничего! – запричитал боярин и попытался перекреститься.
– Разве? А то, что за проезд через мой земля платить надо, тоже не знаешь?
– Подлецы люди, никто не сказываши, батюшка, клянусь Богом, никто. Да ежели б сказаши, так разве ж мы против, а так не сказаши никто, а самому то и невдомек… Дорога и дорога – кому платить-то?
– Вот мне и плати. Давай, открывай свой сундук. – Орнан кивнул на шкатулку в руке боярина.
– Так… помилуй, батюшка, вражьим наваждением сие творяша, не имею обыкновения сребра с собой возити… нет там ничего. Бумаги токмо. Повелишь – должником твоим буду. Наипаче вскорости мне вертаться придется в Москву, так словесе клянусь – сполна отплачу.
– Много слов, боярин. Орнан в долг не давать.
– Лошадьми возьми. Кому они теперь? – попытался выкрутиться Мина.
– Лошадей я и так возьму, верно, други? – обратился он к стоящим чуть поодаль разбойникам.
Те расценили это как приказ и взяли под уздцы трех лошадей, принадлежавших охранникам боярина.
– Вот они расплатились за проезд, а чем ты платить будешь? – не унимался Орнан.
– Вот ведь… гордыни грех, – вдруг заплакал боярин, – мужика не послушавши, околотком не поехавши, живота лишившися…
– Полно причитать, не поверить я, что заплатить нечем. Это вот что? – он указал на палец боярина, на котором желтело кольцо с красным камнем в распускающейся розе.