– Меня удерживают не эти веревки, охотник, – грустно усмехнулся Моро. – Я – третий сын, мои путы гораздо надежнее. Но старший Муз убеждал, что их можно разорвать. Я вынужден ему верить, иначе лучше не жить.
– Лучше или нет, сейчас решаешь не ты, – нахмурился Реано. – Вокруг этого дерева два десятка охотников, и только я еще сомневаюсь. Смекаешь?
– Я знаю, что вы ненавидите храм. Что считаете Музов отродьями. Я тоже их ненавижу. Ненавижу по праву рождения, хотя и не должен. Мы можем помочь друг другу.
– Помочь? – Реано не верил своим ушам. – Сейчас мы решаем твою судьбу, истиннородный! И я все больше доверяю чутью своры.
– Убей меня и не добьешься ничего. Даже удовольствия не получишь, я не стану просить пощады. Для меня это просто один из выходов, причем не самый дурной.
– Или?
– Идите со мной, и мы добьемся большего. Накажем Музов. Вернем вашего бога.
– Наш бог всегда с нами, белокожий.
– Только в ваших молитвах. А я покажу, как он выглядит.
Земля Узерхау состояла изо льда, камня и дыма. Во всяком случае, снаружи. Кетменские легенды рассказывали о живописном крае, который еще в древности поглотил вечный холод. Плодородная почва укрылась ледяным панцирем, его толщина оказалась непреодолимой. Лед здесь был повсюду. Только на юге, у самого побережья, ветра и приливы обнажили узкую полосу камня. Город Мизерато тоже был каменным, мрачным и одиноким. Большая его часть скрывалась под землей, в бездонных шахтах – на поверхности возвышались лишь крепостные башни. Все пространство за их стенами занимали склады с провизией, ее подвозили морем. Ниже располагались гигантские угольные хранилища. Углем питались бесчисленные подземные печи, трубы которых выходили наверх черными клиньями. Печи горели беспрерывно: когда одна разрушалась, разжигали новую – и так все дальше и дальше, глубже и глубже. Стены и башни Мизерато устилал непроглядный черный полог, к его удушью невозможно было привыкнуть. От копоти чернел сам ледник, будто опаленный муками бесправных тружеников. Жизнь любого каула – преступника и раба – была короткой, но в шахтах Узерхау она исчислялась месяцами. Самые крепкие могли продержаться несколько лет, пока окончательно не теряли разум. Впрочем, разум здесь можно было утратить не только в шахтах.
Когда мизериты его окружили, Моро решил покончить с собой. Он был уверен в собственном мужестве, но прогадал – в последний момент рука дрогнула. Ночных охотников рядом уже не было, их пленили или перебили. Моро и сам мечтал о легком конце, но все-таки струсил. Поэтому вновь попал в плен: дважды за месяц, второй раз в жизни.