Когда я впервые подумал эту мысль вот этими самыми словами, мне даже стало как-то легче. Будто бы приговор освободил меня. Освободил от бесконечных сомнений.
Сомнения же наглухо забивали мое нутро. Как цемент вдыхаешь, и он там схватывается с мокрóтой, стынет и не дает дышать. Приходилось то и дело браться за пшик[5].
Я стал крутить это в голове. Искал оправданий. Типа я вынужден. «Я избран, чтоб его остановить». Ну раз меня никто не слушает. Раз только я знаю правду. И вот еще, вообще красава: должен найтись герой, который возьмет это на себя. И самое любимое, ага: кто-то же должен пожертвовать собой. Типа в реальности, где существует Доктор Манхэттен, должен быть и Озимэндиас[6]. А моя реальность тогда была похлеще докторовой.
Когда-то Рупла учил меня произносить «но ни́ин» на все лады. Он взял это у Исмо из «Камеди». Есть тут такой клоун. Клянусь, Рупла делает это в стопицот раз смешнее. Он мечтает стать стендапером, и, я уверен, у него получится.
«Но ниин» – это типа «well, well, well» или как у нас «ну штош». Только ёмче. Здесь в этом «но ниин» бездна смыслов.
– Пора за дело.
– Все пропало!
– Вы тут чё?
– Мы, по ходу, облажались…
– Итак, к бою!
Все эти фразы. И еще сотня. Они переводятся именно так – «но ниин».
Мы с Руплой терли это «но ниин» до дыр. Мы затирали смысл. У нас прямо языки устали это повторять. И щеки устали смеяться. И челюсти уже не разевались прямо. А мы все повторяли.
Так и я стал повторять на все лады. Эту тварь мне придется убить. Эту тварь придется мне убить. Эту тварь придется убить мне.
И всё. Мне было уже не страшно. Смысл затерся. И щеки не болят. Ничего не болит. «Но ниин»! Решение принято. Осталось взять и сделать.
* * *
От мамы у меня остался Пушкин и тряпка с маками, которую она на голову накручивала. Любую тряпку она умудрялась пристроить на себя таким образом, что хотелось немедленно к ней потянуться. Потрогать. Понюхать. Тряпку я прятал под подушкой. А Пушкина оставлял на столе.
Это старая книжка, обложка блестящая, как будто затянута букетной пленкой. На обложке зеленоватая женщина[7] со свечой в руке. Она стоит так, как будто чего-то боится. Или что-то ищет, оглядывается в темноте.
Я прочел книжку от первого до последнего слова, там не было и в помине женщины со свечой. Я прочел книжку, когда мама уже утонула. Я смотрел на зеленоватую женщину, и мне было важно разобраться, кто она, почему со свечой, почему на обложке, если ее на самом деле нет.