Сигарета с чашечкой кофе придали мне хорошего настроения. Хоть и не получилось провести ежедневный утренний ритуал в тишине и спокойствии. Но я все равно был доволен. Вадиму так и не удалось испортить настроение. Вернувшись с балкона на кухню, решил сделать ещё одну чашечку прекрасного средства от сонливости. Заодно будет с чем доесть тосты.
– А во-вторых? – продолжил надоедать Вадим, прерывая мои приятные размышления.
Очень хотелось его послать. Но не стал этого делать.
– Я думаю, достаточно первого пункта. Технологии, они всё ещё такие не совершенные. А он так любил быструю езду. Насколько мне известно, его охрана всегда сильно от него отставала. В особенности на той пьяной дороге. Ладно, Вадим. У меня еще много дел. Созвонимся.
Не давая ему ничего ответить, нажимаю кнопку сброса звонка и с минуту задумчиво смотрю на телефон. Зажимаю на нём кнопку выключения. Сегодня воскресенье. Меня ни для кого нет.
– Кто же такие вопросы по телефону задаёт? – кладя телефон на стол, задумчиво произношу.
Поглощая тосты, решил прикинуть планы на день. Выстраивая в голове идеальный выходной, сочетающий приятное с полезным, я постоянно сбивался из-за незнакомой музыки. Самое странное было в том, что никак не получалось понять, откуда она играет. Проверил телефон. Выключен. Сходил к компьютеру. Музыка на паузе. Вышел в коридор. Тоже тихо. Точнее, не совсем тихо. В жилом многоквартирном доме абсолютной тишины не бывает, даже ночью. Но куда бы не пошёл, музыка везде звучала с одинаковой громкостью. Начало казаться, словно она звучит прямо в голове.
Плотно зажимаю уши. Ощущаю, как по моему телу забегали мурашки. Она не пропала. И даже не стала тише. Всё также звучала, с той же громкостью. Музыка была прекрасна и ужасна одновременно. Слушая её, испытывал много разнообразных противоречивых чувств и эмоций. Восхищение от филигранной игры неизвестного симфонического оркестра. Он пробирал до глубины души, красотой исполнения. Оркестр играл, а в душе появлялись чувства, которые, разум умудрялся интерпретировать. Затем мог почувствовать горе от разыгрывающейся трагедии. Страх за родных, друзей и весь мир. Безнадёжность от невозможности что-либо изменить. И решимость.
Да, именно решимость. В голове предстала сцена из фильма про Великую Отечественную войну. Когда красноармейцы, находясь на наспех подготовленных позициях, готовятся сдерживать превосходящего их по численности противника. Они знают, что на них пойдут танки с пехотой. А у них всего три сорокапятки с небольшим количеством снарядов и ящик гранат. Своей авиации давно не было видно, в отличие от вражеской. И вот сидят они, в наспех выкопанном окопе. Смеются, курят, вспоминают родных. Осознающие, что противника им не сдержать. А надо. И дело не в приказе. За ними, в ближнем тылу, идёт эвакуация госпиталя и села. Подкрепления не будет. Их задача, своими жизнями задержать врага, на как можно большее время. Решимость, сейчас у меня ассоциировалась именно с теми разновозрастными бойцами. Уверен, им было страшно. И они его притупляли излишней бравадой. И даже когда все пушки были разбиты. Гранат практически не осталось. В глазах израненных, но живых бойцов, продолжала светиться решимость биться до конца. До своего конца.