Кота звали Кузей. Когда он был маленький, то грозные прозвища морских пиратов не прижились, хотя пробовали, а вот на Кузю котенок откликался быстро и охотно. Когда Кузя был сам еще маленький, то в отсутствие людей он мог пострадать. Месяцев до четырех мы с мамой могли застать его дома с трудом дышащего, как будто его кто душил. Ну а позже он научился давать сдачи невидимому обидчику, чему я свидетель.
Домовой особенно шалил, когда взрослых не было рядом, видимо мой страх приносил ему удовольствие, если, конечно, он способен был его испытывать. Так вот, я замечала, как межкомнатная открытая дверь начинала сама по себе раскачиваться от состояния почти закрытой до почти распахнутой, могли взлетать вверх небольшие предметы, типа монетки, а затем падать, а больше всего я боялась скрежета. По моим тогдашним представлениям это был звук когтей, скрежещущих трубы, по которым текла вода. От этого волосы становились дыбом. Однажды, во время этого скрежета я была дома не одна. Сбегала к отцу в комнату, позвала его в коридор, туда где был самый сильны звук. Скрежет стал тише, а мой отец и вовсе заявил, что он ничего не слышит.
В общем мне было действительно страшно. И кот стал моим защитником и гарантом, что рядом никого невидимого нет, если Кузя оставался спокойным.
Как и мои родители, я старалась верить только в то, что вижу своими глазами, слышу своими ушами и тщательно пыталась найти непонятному понятное объяснение. Если бы я его нашла, то не описывала бы происходившее.
Как будущий ученый-физик, ставила и доступные мне опыты. Так, услышав непонятный звук или видя необъяснимое с рациональной точки зрения движение, я предположила наличие физического поля другой плотности, чем это предполагает обычное пространство комнаты, наполненной обычным воздухом. Действительно, рука, внезапно для невидимого существа протянутая к предполагаемому источнику движения или звука попадала во что-то колючее, неосязаемое, но крайне неприятное. Немного схоже на мелкие уколы иголок по всей поверхности кожи, или пощипывания от слабых ударов электрическим током. Автоматически, вернее из инстинкта самосохранения, руку сразу тянула назад к себе. Повторно в это же поле через несколько секунд рука уже не попадала.
Кроме этого странного физического поля проявлением домового служили звуки, самым страшным из которых оказался не скрежет металла, а смех, вернее хихиканье. Также запах псины, появившийся внезапно и необъяснимо, говорил о близости этого существа, что я про себя называла домовым.