– Я сейчас подойду поближе, – примирительно объявил он, – и ты меня хорошенько рассмотришь, договорились?
– Только медленно! – опомнился старик.
– А по-другому не получится, – проворчал про себя Вальдман, ощупывая камни и наугад двигая ногами.
Вскоре здоровенная труба на толстом деревянном ложе ударилась в грудь парламентёра. А где-то на другом её конце еле-еле проглядывалось старое морщинистое лицо, в окладистой бороде и с настороженно прищуренными серыми глазами.
– А тебе эта хреновина не великовата, а? – с любопытством спросил Вальдман.
Он вдруг осознал, что даже ему справиться с последствиями выстрела тяжёлой кулеврины будет несколько затруднительно.
– Чем богаты, – ответил дед, – Глаза у тебя какие-то странны.
– Я в детстве много болел, – оправдался стрелок.
Этот ответ не разу выручал Вальдмана, им можно было оправдать всё что угодно: от косоглазия до рогов. Старик смерил его подозрительным взглядом, но потом немного смягчился и со скрипом ржавой вертлюги отвёл-таки кулеврину в сторону.
– Ладно, проходи, – сказал он, – А это кто с тобой?
Из тумана уже начал постепенно проявляться Грод.
– Это мой коллега, – представил гоблина Вальдман, – Специально прикомандированный ко мне специалист по гоблинам. Не очень дружелюбный, но очень обаятельный. Мы здесь по имперскому заказу.
– С этим – в контору кондотьера, – старик указал большим артритным пальцем себе за спину, – Верх по тропинке, дальше спросите.
– Спасибо, – ответил Вальдман, – что ж, удачи тебе.
– И вам не хворать, – ответил старик и опёрся на ствол орудия, давая отдых поношенным суставам.
Вальдман и Грод миновали его, поднимаясь по тропинке и молчали довольно долго, пока точно не удостоверились, что до слуха старика информация не долетит.
– Пень старый, – огласил Грод, – ещё чуть-чуть и снёс бы мне башку.
– Не шуми, – ответил ему Вальдман, всматриваясь наверх, – то ли ещё будет…
***
На часах отражалось то время, когда население города, обычно, лежит вповалку в неестественных позах и вместе страдает от похмельного недуга. На сей раз всё было иначе, сквозь непогоду на улицах проглядывалось большое оживление. Люди сновали между укреплениями, на стенах стояли серьёзные мужчины с алебардами, и у всех горожан были сосредоточенные и расчётливые лица.
– Какого чёрта тут творится? – задал себе риторический вопрос Вальдман.