На носилках лежал раненый боец, укутанный по шею серым солдатским одеялом… Глаза его были закрыты.
Ваня похолодел:
– Он мертвый!
Но человек, лежащий на носилках, открыл глаза:
– Слышишь, парень! – прошептал он. – Наклонись ко мне.
Ваня опустился перед носилками на колени.
– Вам плохо? Я сейчас позову взрослых.
– Мне хорошо, дружок. Я дома. Сейчас меня подремонтируют в госпитале и – домой.
– Дома хорошо, – сказал Ваня.
– Знамо, хорошо, – сказал раненый. – У меня сын с дочкой малые в деревне… Заждались.
Ваня напрягся.
– Ты вот чего, парень. Пошарь у меня под подушкой. Там кисет с махоркой. Сверни мне козью ножку… Курить страшно хочу…
Ваня пошарил под подушкой и вытащил мешочек с махоркой, на котором было вышито: «Любимому супругу Федору Синицыну».
И тут Ваню осенило.
– А Шурка и Лида Синицыны – не ваши дети? Раненый дернулся, и в глазах его засветилась радость:
– Ты знаешь их, видел?
– У них все хорошо, – по-взрослому отвечал Ваня. – Ждут…
У солдата покатилась по небритой щеке слеза…
– А вы? – взволнованно спросил Ваня. – Вы моего папу не встречали там? Михаил Петрович Андриянов…
Раненый помолчал, наверное, он вспоминал своих фронтовых товарищей.
– Воюет твой батька, дружок. Бьет врага…
Не горюй, – сказал тихо раненый. – Верь мне. Вернется…
Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Тут к носилкам подбежала девушка в белом халате, глянула на раненого, и испуганно закричала:
– Люся! Рядовой Синицын отходит! Доктора зови…
Девушки подхватили носилки и бегом бросились к вагону.
Сердце у Вани, не успевшего обрадоваться весточке об отце, сжалось от боли.
Он так и остался стоять с синим кисетом в руках на перроне.
Ваня хотел было идти искать главного воинского начальника дальше.
Но события на перроне развивались быстро.
Носилки с ранеными погрузили в машины и увезли в госпиталь, санитарный поезд перегнали на запасный путь, а на его место пышущий парами паровоз притащил какой-то страшный пассажирский поезд. Едва он затормозил, как из вагонов стали вываливаться люди-скелеты… Они едва держались на ногах…
Но страшнее всего, тут же из вагонов стали выносить за руки, за ноги людей и складывать их штабелями рядом с вагонами…
– Что это? – испуганно спросил Ваня у бабушки, остановившейся рядом с ним.
– Господи! Это люди. Люди! Господи, спаси их души! – запричитала бабушка. – Они умерли в дороге из Ленинграда от голода. Не доехали до нас. Надеялись на спасение… А видишь, как вышло… Все эта война проклятущая…