По дороге мы встретили мальчишку в железнодорожном кителе. В поселке его все называли Мишкой-Который час. На его лбу блестели капельки пота. Отогнув рукав кителя, Мишка-Который час посмотрел на часы и задумчиво сообщил:
– Пятнадцать часов сорок минут. Вчера в это время я ходил на охоту, большущего волка подстрелил!
– Ну уж, – недоверчиво сплюнул Вовка-Костыль. – У тебя и ружья-то нет.
– Я петарды на траве ставил, – не моргнув глазом, отозвался Мишка-Который час. – Ка-ак бухнут – и волк в клочья. Только шерсть полетела.
– Ботало, – беззлобно пробурчал Вовка. – Все Артамоновы такие. Приходи лучше завтра в войну играть, то ли дело.
– Не, я теперь на линии дежурю. Мне нарком серебряный рожок из Москвы выслал, а потом еще серебряный ключ пришлет, – мечтательно сказал Артамонов.
– А то, Мишка, может, пришел бы завтра? – с надеждой в голосе крикнул вслед Вовка, – принес бы штуки четыре петарды, а?
Но, не дождавшись ответа, вздохнул:
– И совсем не идет ему форма, плечи как у цыпленка. То ли дело у меня плечи – во! – и выпятил грудь, прикрытую полосатой тельняшкой.
Славкин дом стоял на горе, возле самого леса. Был он низенький, подслеповатый, с прохудившейся крышей.
– Он с матерью из Киева на каникулы нарисовался, – шепнул у калитки Вовка-Костыль. – Отец его командир, в армии служит. Вот-вот тоже в отпуск приедет. Только о том, что Славка ненормальный, ты – ни гу-гу. Это я просто так брякнул.
В это время из калитки вышла невысокая румяная женщина в белом платье с красивыми бусами на шее. В ее ушах переливались сережки, а на пальце поблескивало золотое кольцо. Она широко улыбнулась и спросила:
– К Славе?
Вовка одернул тельняшку и неуклюже переступил грязными босыми ногами.
– Ну заходите, чего вы такие несмелые.
Вовка торопливо пошарил по калитке и, не обнаружив знакомого кольца, чертыхнулся. И только тут заметил какой-то странный рычажок и табличку «Поверни направо».
Костыль повернул рычажок, за калиткой что-то щелкнуло, и она распахнулась сама собой. При этом на крыльце послышался какой-то звон.
– Изобретатель, – понизил свой голос Вовка. – Я же тебе не врал!
Во дворе на завалинке сидели дед Лапин и наш сосед Кузнецов. Лапин был в красной, в горошек, рубашке и старых подшитых валенках. Кузнецов сидел босиком. Они оба неистово дымили самокрутками. Когда мы вошли, старики как по команде повернули головы и уставились на нас. По двору сонно бродили куры, в конуре мирно спала собака, лениво отгоняя хвостом надоевших мух.