Свет, падающий из высоких окон, отбрасывает косые тени. От запаха благовоний щекочет в горле. Как и в ее церкви, здесь нет скамеек, только грубый ковер из койры[11] на крашенном суриком полу, но лишь в передней части храма. Дядя кашлянул. Звук эхом разносится в пустом пространстве.
Она надеялась, что двоюродная сестра – и лучшая подруга – приедет на свадьбу. Сестру выдали замуж год назад, тоже в двенадцать, за двенадцатилетнего жениха из хорошей семьи. На свадьбе жених показался ей глупым как пробка, его больше интересовало содержимое собственного носа, чем церемония; аччан даже прервал курба́ну[12] и прошипел: “Прекрати ковыряться! Там нету золота!” Сестра написала, что в новом доме она только спит и играет с другими девочками из этой семьи, и она довольна, что не приходится иметь дела с этим противным мужем. А мама, читая письмо, сказала со вздохом: “Однажды все изменится”. Невесте интересно, изменилось ли уже и что это означает.
В воздухе проносится оживление. Мать подталкивает ее вперед, а сама отступает.
Рядом возникает жених, и аччан немедленно начинает службу – у него что, корова в хлеву телится? Невеста смотрит прямо перед собой.
В заляпанных стеклах очков аччана мелькает отражение: на фоне света от входного проема темный крупный силуэт и маленькая фигурка рядом – это она.
Каково это – быть сорокалетним? Он ведь старше ее матери. Ее вдруг осеняет: если он овдовел, то почему не женился на ее матери вместо нее? Но она знает почему: выйти за вдовца немногим лучше, чем за прокаженного.
Аччан вдруг начинает запинаться, потому что будущий муж поворачивается и внимательно разглядывает невесту, развернувшись – немыслимо – спиной к священнику. Он всматривается в ее лицо, пыхтя, как человек, который очень долго и очень быстро шел. Она не осмеливается поднять взгляд, но чувствует его землистый запах. И, не в силах совладать с собой, начинает дрожать. И закрывает глаза.
– Но это же ребенок! – слышит она гневное восклицание.
Открыв глаза, видит, как ее дядя вытягивает руку, пытаясь остановить удаляющегося жениха, но тот отбрасывает руку в сторону, словно смахивая муравья с циновки.
Танкамма выскакивает следом за сбежавшим женихом, жирный живот ее колышется из стороны в сторону, хоть она и придерживает его руками. Перехватывает брата возле камня для поклажи – плоской каменной плиты на высоте плеча человека, лежащей на двух вертикальных каменных столбах, вкопанных в землю, – места, куда путник может опустить груз, который нес на голове, и перевести дух. Танкамма упирается ладонями в широкую грудь брата, пытаясь удержать, и медленно пятится спиной вперед.