– Не надо быть такой любопытной к здешним растениям. Отец рассказывал, что на Священном холме много всяких странностей и диковин.
Тропинка резко свернула вправо и вывела наших путешественников на странную полянку с красной травой. Чиумбо остановился и задумчиво рассматривал необычную растительность, не решаясь сделать шаг вперёд. Затем оглянулся по сторонам, взял с земли сухую ветку и бросил её в красные заросли. Ничего необычного не произошло. Палка упала и примяла собой траву.
– Пойдём, – мальчик снова взял сестру за руку, и они зашагали по дорожке.
Примерно посередине полянки Чиумбо почувствовал головокружение и с тревогой посмотрел на сестру. Та глядела вперёд своими голубыми глазами и взор её казался затуманенным.
– Като, с тобой всё хорошо? – спросил мальчик и слегка встряхнул её за плечи.
Девочка моргнула один раз, глаза её просветлели, и она лишь кивнула своему брату.
– Трава ядовита! – слетела с губ Чиумбо страшная догадка.
В этот момент в голове мальчика послышался странный перезвон, будто сотни шаманских колокольчиков затеяли свою магическую песню.
– Ты слышишь? – обратился он к сестре.
– Колокольчики, – кивнула в ответ Като.
– Пойдём скорее. Эта красная трава пытается нас околдовать.
Он потянул девочку за собой, прочь от этой ядовитой травы.
– Дети мои, что привело вас сюда? – послышался знакомый женский голос за спиной.
Чиумбо и Като обернулись на звук и застыли. Перед ними стояла Ифе – их мама. Её белая нетела* была повязана вокруг шеи, а пёстрая кангу* скрывала туловище и ноги до самых щиколоток. Длинные и тонкие косички свисали на плечи женщины, а голубые глаза светились нежностью и любовью.
– Мама! – закричала Като и бросилась было к женщине.
Чиумбо схватил крепче за руку сестру, развернул её и привлёк к себе.
– Катёнок, нашей мамы больше нет. Я сам видел, как Интулва* призвал её к себе.
– Но наша мама тут, – пропищала Като.
Из голубых глаз девочки катились слёзы. Она просто не могла или не хотела верить, что их мамы больше нет.
Затем она взглянула брату в глаза и с полминуты смотрела на него. Като вдруг сделалась серьёзной, погладила Чиумбо по щеке и прошептала:
– Ты говоришь правду.
Девочка схватила брата за руку и сказала:
– Пойдём скорее отсюда…
Лицо женщины в пёстром кангу* вдруг сделалось злым. Скулы стали острыми, а глаза засветились красной ненавистью. Из приоткрытого рта показались клыки, а из уголков губ потянулась алая струйка.