Басовитый вой металла, слившись с хохотом: «Ту-у-у… ха-ха… у-ум-м-м… а-ха-а-а», – жутковатым эхом загудел по подъезду. Холодный и неприветливый, он, как всегда, удручал запахом старья, сырости, тлена. Подавлял своей обветшалой роскошью. Широкие лестницы с облупленными перилами, высокие потолки с осыпающейся лепниной, тусклые арочные окна, вечно громыхающий лифт – всё здесь навевало меланхолию, всё пугало так же, как в детстве. Потому-то, едва повзрослев и став студенткой медицинского колледжа, Илария Отморозкова воспользовалась первой же возможностью отсюда съехать. И теперь лишь по великой надобности наведывалась в мрачную дедовскую обитель.
Дом, в котором она выросла, был построен в пятидесятые годы двадцатого века исключительно для партийно-интеллектуальной элиты вроде ее деда. Монументальная двенадцатиэтажка снаружи, не менее чем изнутри, устрашала своей несуразной готичностью: мутно-серый, пасмурнее онежских туманов, гранит, барельефные гербы и знамена, грозный профиль вождя всех народов. Сей монстр сталинского ампира возвышался одинокой башней среди «сталинок» пятиэтажных в старом центре города, на прибрежном Солнечном бульваре. Вот только солнечные дни здесь выдавались так же редко, как и солнечные настроения у местных обитателей. Так что этому бульвару скорее пришлось бы впору название Закатный.
«Ничего-ничего, скоро всё переменится, – уговаривала себя Лара, вприпрыжку спускаясь по ступенькам. – Недолго проклятому скряге осталось коптить небо! Вот-вот отправится в иные миры, ведь он стар уже сверх всякой меры».
Тогда она, Лара, станет единственной хозяйкой и квартиры, и дедовых сбережений, а главное – самой себе. Первым же делом она избавится от этой ненавистной недвижимости, а на вырученные денежки купит другую – в новостройке, в новом центре Утронска. И жизнь наладится!
На одном дыхании миновав пять этажей, девушка вырвалась на свежий воздух – запыхавшаяся, с тревожно колотящимся сердчишком. Нервная и взвинченная, впрочем, как всегда.
Во дворе было ни души, лишь хулиганил вихреватый ветер – ее любимое ненастье! Лара подружилась с ним еще в раннем детстве. Пришлось. Дожди и ветра стали ее союзниками против плюгавых отпрысков местной интеллигенции. Лишь в непогодь, когда «хорошие, умненькие детки» тухли по домам, она могла погулять спокойно, не опасаясь их пакостных дразнилок, что по сей день горят в ней огненным клеймом: