Проглатывая последний кусочек, оказавшийся уже совсем пересушенным, Аиша поперхнулась. И раскашлялась. Да так громко, что охранники отвлеклись от скандалящей парочки и оба – о ужас! – уставились на нее. Она же, задыхаясь и покрываясь противно холодящей испариной, не сводила глаз с входной двери.
Ненавистный, мерзопакостный, отвратный блондин!!! Какого черта он всё еще не здесь?!
Фантастическим усилием рыжей удалось высвободить свои тоненькие ручки и в тот же миг вцепиться ими в ворот рубашки супостата.
– А ты чего ожидал! – кричала она, в дьявольском экстазе сотрясая его могучую фигуру. – Думал, всё сойдет тебе с рук?! Ха-ха-ха!!!
Эти двое держали друг друга мертвецкой хваткой. Их тела сливались и пульсировали, будто в бешеных объятиях. Лица оказались так близки, что дыхание смешивалось. А их уста – уста, обрушивающие друг на друга неиссякающие потоки брани, – в любой момент рисковали соприкоснуться.
Не обращая уже никакого внимания на эти страсти, оба охранника ринулись на одинокую туманную девушку. Ту, что так неудачно отведала местную фирменную выпечку.
– Мерзавка!..
– Гореть тебе в аду, проклятый сукин сын!..
Леденящий ужас взял верх над приступом кашля. Дыхание очистилось. Но нервы сдали. Аиша в панике вскочила, опрокинув недопитую чашку прямо на пол. Белая керамика разбилась вдребезги. Остатки кофе расплескались у черных полусапожек.
Ненавидящие друг друга бывшие – теперь уже каждый наблюдатель мог догадаться о природе их личной драмы – машинально повернули головы на звон осколков. Следующий звук, который они услышали, был металлический щелчок. Едва различимый в кабацком шуме. Тихий, но неправдоподобно отчетливый и оттого – страшный. Инфернально страшный.
Разом встретились три пары обезумевших глаз: золотисто-карие восточного мужчины, мерцающе-серые рыжей девчонки и Ее – сажево-черные, потому что состояли практически из одних зрачков.
Их взгляды метались друг по другу, пока полыхнувшее смертоносное зарево не обагрило фиолетовый, салатовый, фуксию и серебристый металлик, смешав всё в адском фейерверке.
Один-единственный короткий миг – и «Карлсон» сгинул в дымящейся черноте.
Спустя ровно шестнадцать лет
Строительная суета на Фианитовом проспекте была в разгаре. Сварочный аппарат сыпал искрами, рабочие грузили доски в фуру. Возле входа в ремонтируемое здание на раскладном стуле с достоинством восседал пожилой дядька. Черная вязаная шапка надвинута до седых бровей, меховой ворот камуфляжной куртки высоко поднят. Лишь теребящие его порывы ветра позволяли разглядеть щетинистое лицо, обезображенное шрамами. Неспешно дымя папиросой, весомо постукивая клюкой, он то и дело выкрикивал рабочим какие-то замечания и очень сердился, если их оставляли без внимания.