Она успевает отодвинуть стул на высокой крутящейся ножке и даже делает движение, чтобы сесть, когда ощущает какую-то неправильность, словно в привычную мелодию вмешался посторонний звук. Запах. Сладость душного парфюма и обожженное железо плавят ее легкие, стекают вглубь пищевода, цепляются за внутренности, таща их на поверхность. Она через усилие вытягивает шею, пытаясь рассмотреть что-то, лежащее на полу с другой стороны стойки и чего прежде там не было. Вечернее освещение тусклое, тени перекатываются друг в друга, сплавляясь в линии и наклоны.
Чьи-то… ноги? Она видит ноги, обутые в белые штаны с красным абстрактным рисунком и серые кроксы с россыпью джибитсов. Девушка чувствует, как тело деревенеет, стопы и ладони наливаются тяжестью. Сабине кажется, что проходит целая вечность, прежде чем она медленно обходит стойку, одновременно стремясь и боясь увидеть человека, которому они принадлежат. Когда ей это удается, то внутренности резко сворачиваются узлом, а горло охватывает оцепенение, сжимая голосовые связки. Она не может открыть рта, губы склеены, веки отказываются опуститься даже на мгновение. Поэтому Сабина смотрит. И смотрит. И смотрит.
Витая деревянная рукоятка ножа в солнечном сплетении, мертвый взгляд, и так много крови…
Сознание схлопывается вместе с легкими, перенося Сабину туда, где ей снова тринадцать лет, и кто-то кричит, все залито алым – стены, пол, мебель, она сама. Кровь набивается сладко-гнилостной ватой в горло, выжигается на сетчатке, проникает в самый центр мозга. Мама смотрит на нее широко раскрытыми растерянными глазами, обе руки крепко сжимают скользкий от крови нож. Ей хочется убежать или спрятаться от этого взгляда, накрыться одеялом с головой и притвориться спящей, но она знает, что все будет иначе. Тело на полу дергается в последний раз и замирает. Запах повсюду, он оседает на коже, пропитывает одежду, мысли, становится частью чего-то внутри. Хочется перестать вдыхать его, но не получается, каждый вдох дольше выдоха, невозможно остановиться. Ведь она все еще жива.
Нереально, – повторяет себе Сабина, пытаясь очнуться от захватившего ее образа. Нет, она не там, а здесь, в больнице.
Девушка осознает себя сидящей на коленях на полу больничного коридора, ее дыхание частое и прерывистое, голова кружится, раздваивая поле зрения. Она на время закрывает глаза и концентрируется на дыхании. Короткий вдох и очень длинный выдох, отсчитывая про себя каждую секунду.