– Что ты собираешься делать? – Мидас заполучает в руки один конец конопляной верёвки. – О нет! Только не это!
– Помолчи! – шипит недовольно Алкеста. – А то ненароком разуверюсь в тебе, жених.
Верёвка продевается в пустую глазницу отрубленной головы.
– Хорош был рассол. Нет разложения.
– У-у-у! – тихо стонет Мидас. – Алкеста! Это же ужасное варварство! Как ты можешь так поступать?
Алкеста не слышит стонов Мидаса. Верёвка прочно скрепляет и вторую мёртвую голову.
– Поддержи, да крепко держи, не урони! – привычно командует дева и вновь уходит к лошадям.
– У тебя есть ещё голова? – удивлённо восклицает ей вслед Мидас.
– Не одна! – радостно отзывается Алкеста. – Две головы!
– Да неужели?! – Мидас не разделяет радость девы.
Перед женихом выставляются новые трофеи.
– Их я помню. Они с первых стычек. Да? Кажется, этот – стражник цитадели. Младший гегемон. Всё в красном шарфе хаживал чинно. Звали его… напрягу я память… сейчас… вертится на языке… ну же… а и вспомнил – Финей!
– Ну да, конечно же, Финей! Что нравится мне ещё в тебе, Мидас, помимо твоей преданности, так это твоя замечательная цепкая память. Помнишь ты всё. Гордись собой, Мидас!
Алкеста орудует кинжалом, проделывая нужные отверстия в головах. В короткое время все четыре отрубленные головы образуют ужасное украшение на шее одной из трёх лошадей. Но Мидас не гордится собой.
– Память моя – наказание моё, – грустит Мидас. – Говорил же тебе – кошмары меня завсегда навещают. Разговаривать с ушедшими, трапезу разделять, обниматься, а наутро мокрым в поту пробуждаться? Лучше и вовсе быть беспамятным. Одиноко мне без погибших товарищей. Чувствую себя сиротой. Как просыпаюсь, так сразу хочется рыдать от боли. Не думал, что встречу зрелость в мучениях.
– Не говори, как старик, всё одно да и то же! Про утраты и кошмары не тверди. В ночи духи бродят. Увидят костёр. Услышат речи твои. Не привлекай к нам несчастья. Радостным будь. – Алкеста откровенно груба, насмешливым тоном трунит над женихом и не пытается разделить чувства Мидаса. – Новых товарищей уже скоро найдёшь. Наберись-ка терпения. Возьмёшься привычно за торговлю. Вступишь в гетерию соседней сатрапии. Вот и прибудут в копилку друзья. Да пусть же друзья твои будут очень влиятельными. С такими быстрее в гору пойдёшь. Всем угождай людям, что при власти, пронырой будь, блюди интерес свой, друзей обирай похитрей – так и станешь богатым. Ты теперь нищий, Мидас, не о кошмарах ночных надобно тебе горевать, подумай о деле торговом, как семью свою содержать.