никогда не поддавалась хандре, бросая вызов любым неприятностям и проблемам, а вот рак преодолеть не смогла. И теперь эта цветущая женщина, безмерно гордившаяся своим сыном за то, что он своими силами поступил в первый медицинский, медленно угасала.
Алексей обожал маму. Он всячески старался оправдать ее надежды и вложенные в него силы. И, стоить заметить, ему это удавалось. Но в данной ситуации он ничего не мог поделать, и это съедало беднягу. Его разрывало на части от ужаса и безысходности.
– Ты так похож на папу, – прошептала Тоня, не выпуская руку сына, – такой же красивый и умный, как твой отец. Ты не переживай за меня, родной, скоро я отправлюсь к нему, и мы вместе будем наблюдать за твоими успехами оттуда, – она указала пальцем вверх.
Леша разрыдался, однако долго ему плакать было не суждено. Внезапно Антонину Петровну затрясло. Глаза ее закатились, а дыхание участилось. Слезы вмиг улетучились с лица парня, и он с ужасом начал осознавать, что это возможно конец. Морфий уже не помогал, метастазы были по всему организму несчастной и жить ей оставалось считаные дни.
– Мама, нет!– хрипло сказал он. – Не бросай меня!
Он всеми силами вцепился в руку умирающей, рассудок его помутился, мысли бессвязной лавиной растекались по сознанию, он впал в безумное отчаяние. Лишь одно непреодолимое желание било в колокол его души, одно желание полностью завладело его естеством, одно единственное: чтобы его мама выздоровела. Он так сильно этого жаждал, так неистовствовал, что и не заметил, как с его ладони сползла голубая, похожая на электрическую струю, субстанция и аккуратно перешла на Тоню. Захлебываясь он нахлынувших эмоций, через несколько минут парень потерял сознание и провалился в удручающее забытие.
Алексей проснулся утром, лежа на соседней койке в палате у матери. Его разбудили прикосновения ласкового сентябрьского солнца, нагло пробивающегося сквозь ситцевые шторы. Он резко вскочил, в страхе предполагая худшее, однако чуть не лишился дара речи от увиденного.
Антонина Петровна, только вчера не имеющая возможность даже привстать, сейчас сидела перед ним и с довольным видом уплетала сытный завтрак. На лице не было и тени болезни, на щеках играл румянец, худое тело налилось, вся она словно похорошела и помолодела.
– Ну что ты, соня, – добродушно сказала Антонина, – проспал первую пару. Хотя нет, прости, в субботу нет зантий. Так ведь?