– Садись! – Кисси похлопала по дивану рядом с собой. – давай поедим, и ты мне всё расскажешь.
– Угу, – я скинул куртку и ботинки, с ногами забравшись на сиденье, – а то я готов был представляться призраком голодного мальчика и пугать людей, лишь бы меня покормили.
– Во даёшь! – она весело рассмеялась.
– Просто голодный, – сказал я, зачерпывая хлебом паштет. – А прибежал я к тебе раньше потому, что услышал Ниро́. Он собирается к тебе заглянуть часа в три ночи с намерением сблизиться.
– Спасибо, – девушка мрачно покосилась на дверь и подтянула поближе дубинку, – я его встречу как положено. Пусть только сунется. Ты ешь!
И я ел. Домашняя еда всегда отличается от любой дорогой. Я давно это знал. Можно стянуть пирожок из лавки и даже не глядя узнать, что он из лавки – там все пропорции вымерены и еда получается примерно одинаковой. Но стащи пирожок из окна чьего-то дома и сразу понятен характер хозяйки. А уж еда в интернате несравнима с едой из дома. Я ел и чувствовал, что не просто набиваю желудок, а получаю удовольствие. Мы с Кисси пили чай и болтали, но меня клонило в сон – сытый желудок и позднее время сказывались. Она, наверное, заметила это и засуетилась, убирая чашки.
– Давай, Роман, поднимайся! Если ты здесь уснёшь – нас обоим достанется.
Я нехотя встал. Перед глазами пронеслась картина: меня не видят на утренней зарядке и ищут с полицией. По спине пробежал холодок, сон как рукой сняло. Я помог девушке убрать со стола и заторопился к выходу.
– Спасибо, – Кисси замерла на пороге склада, – я так рада, что ты пришёл!
– Да не за что. Развлёк тебя разговорами и объел основательно, – я рассмеялся.
На секунду мне показалось, что вместо зрачков у подруги чёрные провалы, в которых даже не отражается свет фонаря. Я тряхнул головой. Видение исчезло, оставив после себя стойкую картину в сознании: Кисси стоит и как-то жутко улыбается, сверля меня чёрными пятнами зрачков. Я неловко переступил с ноги на ногу. Подруга сделала шаг вперёд, схватила меня за куртку на уровне груди и притянула к себе. Я не успел среагировать, покорно наклонился к ней и почувствовал её тёплые губы и обжигающий язык во рту. Стало странно и неприятно. Казалось, что из неё вместе с горячим дыханием в меня вливается нечто чужеродное.
Губы разомкнулись. Я чувствовал её запах и металлический привкус на языке. Как будто хлебнул крови. Она непонимающе моргала, словно только проснулась, а потом неловко помахала мне и зашла в склад. Я пятился к воротам, не сводя глаз с двери. Казалось, что вместо Кисси на меня выпрыгнет жадное чудовище. Нащупав металл, я протиснулся в щель и заспешил по улице. Попадая в тень редких фонарей, я становился практически невидимкой.