Первый же взгляд на предмет заставил Киру похолодеть от ужаса. В руках она держала жестяную коробку, на которой красовался горделивый орёл, державший в когтях свастику.
– Бомба, – была её первая мысль, – или мина. Неужели всё-таки шпион?
Она ещё раз посмотрела на коробку. Надпись «schocolade» на немецком её несколько успокоило.
– Наверное, трофейный. – подумала она. – Так вот о чём пёкся старик. Да, по нынешним временам это целое сокровище. Что ж, пойду отнесу.
Шоколад Кира не любила. Года в три, по словам бабушки, дед угостил её большой шоколадной конфетой в красочной обёртке. Последствия служили темой для семейных пересказов гостям. Каждый раз краснеющей Кире приходилось выслушивать историю про плачущую девочку, с испачканным шоколадом лицом и пальцами, обиженно считающей, что её бесчестно обманули, подсунув какую-то бяку.
Лет в шесть, думая, что её отношение к лакомству изменилось, отец вновь угостил Киру конфетой. Надкусив, девочка выплюнула, мгновенно ставшей противной слюну прямо на пол и побежала в ванную, чистить зубы.
На этом её взаимоотношения с шоколадом закончились.
Но это было в той, другой жизни. Сейчас, после того хлеба, что полгода назад никто и не подумал бы и хлебом назвать, это были калории. А калории – это жизнь.
Девушка сунула находку за пазуху, быстро осмотрелась, вернула пальто на место и направилась к лестнице. Вернувшись в палату, она застала старика неспящим. Наоборот, он с нетерпением её ждал.
– Вот. – Кира протянула ему коробочку. – Вы это просили принести?
Дед выпростал из-под одеяла дрожащую руку и взял у неё жестянку. Поднёс к лицу и заплакал.
– Ну что вы, успокойтесь. Никто не видел. Ешьте.
Старик замотал головой.
– Это нельзя есть. Ни в коем случае. Это надо отнести.
– Кому отнести? И почему нельзя есть? Это же шоколад. Или нет? – Кира с подозрением посмотрела на деда.
– На, возьми. – протянув ей обратно коробку, тихонько всхлипнул старик, словно расставался с самым дорогим, что у него было. – Мне не дойти. Хоть ты поживёшь, дочка. Только не ешь. Отнеси… – он стал задыхаться.
– Кому отнести? – спросила Кира.
– Просто, – из последних сил сказал дед, – просто иди домой. По дороге он…
Фраза оборвалась на полуслове. Старик так и остался лежать с полуоткрытым ртом и распахнутыми, полными слёз глазами.