Посидели, поболтали о том о сем и разошлись. Я взял у Тани ее телефон и на следующий день позвонил ей, пригласив поужинать в кафе. Она согласилась.
Мы встретились, и… Тут мне вспоминается начальный куплет одной из песен Высоцкого:
О нашей встрече что и говорить…
Я ждал ее, как ждут стихийных бедствий…
Но мы с тобою сразу стали жить,
Не опасаясь пагубных последствий…
Так начался наш роман. Она была двумя годами старше меня, окончила Педагогический институт и преподавала литературу в каком-то техникуме. Очень любила читать, книгами была завалена вся ее небольшая комната.
Жила она со своей мамашей в двухкомнатной квартире, где у нее была собственная комната, и, что греха таить, нам было где уединиться…
Когда я признался, что пишу стихи, она попросила меня хоть что-то ей прочитать. Я прочел, хотя уже не помню, что именно.
– Недурно, – услышал ее оценку. Помолчав, спросила: – А как ты относишься к Евтушенко?
– Никак. Мне кажется, у него не все в порядке со вкусом…
– А к Вознесенскому?
– А кто это?
– Ты не знаешь, кто такой Андрей Вознесенский? – удивленно вскинула она брови.
– Понятия не имею, – чистосердечно признался я.
– Ну и темный ты человек!.. Это сейчас – самый модный поэт! – И она показала мне скромную книжечку под названием «Мозаика». – Вот, почитай.
Едва раскрыв этот скромный сборник, я сразу понял: это мой поэт!
А вскоре Таня подарила мне эту книжку, так как купила себе такую же благодаря знакомой продавщице в книжном магазине на Кузнецком мосту, достававшей тогда весь модный книжный дефицит. А вскоре подарила мне и новый сборник Вознесенского «Парабола». Я зачитывался его стихами, зная уже многие из них наизусть.
Как-то я позвонил Тане, и она сказала:
– Приходи ко мне вечером, у меня в гостях будут поэты.
Я пришел. Она познакомила меня со своими гостями. Ими были Виктор Забелышинский и Всеволод Ревич. Сидели, выпивали, вели разговоры на близкие нам литературные темы. А главные и самые острые из них задавали в то время журналы «Новый мир» и «Юность». Вдруг Таня сказала:
– Ребята, почитайте стихи…
Начал Забелышинский, после – Ревич. Затем Таня посмотрела на меня:
– Игорь, твоя очередь…
Я стушевался, не зная, что прочесть, но наконец сподобился:
У театральной кассы
Переживаний масса,
У театральных асов
Унылые гримасы:
Билетов не имеется,