За то, кто первым пойдет за подарком
к Боллардам и кто будет ближе сидеть к ним во время чаепития,
велись настоящие войны, начинающиеся за пару месяцев до визита
гостей. А уж коснуться кого-то из них или удостоиться отдельной
фразы, обращенной конкретно к тебе, было и вовсе великой честью.
Этим потом хвастались весь последующий семестр.
Мне в те времена было лет
восемь-девять, и я тоже глазел на богачей во все глаза. Они и
правда казались какими-то высшими существами. И дело даже не в
дорогих шмотках. Они сами по себе выглядели так, будто их
основательно подправили в графическом редакторе. Все, как на
подбор, красавцы. Идеально ровная и гладкая кожа, кажется,
светящаяся изнутри, белоснежные улыбки, гордая осанка, грация в
каждом движении. Рядом с ними я поневоле начинал чувствовать себя
замызганным оборванцем, хотя с утра был вымыт, причесан и чуть ли
не в стиральной машине выстиран вместе с одеждой.
Странное дело, но блеск и великолепие
«тузов», как часто называют обладателей статуса А, не вызывало во
мне восхищения и благоговения. Во всех этих улыбках, участливых
взглядах и приторных речах мне виделось лицемерие. Отборнейшее,
самого высокого сорта. Такое, что не придерешься. Если не обращать
внимания на всякие мелочи — например, на тонкие белоснежные
перчатки на холеных руках миссис Боллард и ее дочерей. Они никогда
не касалась никого из интернатских без этих перчаток. Будто боялись
испачкаться.
Именно в один из таких визитов я
осознал, что разница в статусе — это не просто формальность. В
случае со статусом А речь шла о бездонной пропасти вроде той, что
рассекают Кристальный каньон. Мы, «желтки» — люди даже не второго
сорта. Мы были для этих «тузов» кем-то вроде обезьянок в зоопарке,
которых нужно пожалеть и покормить вкусняшками, при этом тщательно
позируя на камеру. Сам мистер Боллард в те годы ударился в
политику, и жена, занимающаяся благотворительностью, была важной
частью его безупречного имиджа.
Помню, меня все это тогда здорово
задело. Дико захотелось врезать по ровненьким жемчужно-белым зубам
сыночка Боллардов чем-то увесистым. Он ведь наверняка даже не
представлял, что это такое — получить по зубам. Да так, чтобы искры
из глаз и губы в кровь. «Интересно, а кровь-то у них красная?» —
думал я тогда. Или голубая, в цвет статуса?