Я знал, что в «Наследии» есть болевые
ощущения — не сильные, но достаточные для того, чтобы воспринимать
игровые опасности всерьез. В настройках перед входом в игру на
выбор предлагалось два уровня — «минимальный» и «умеренный». Вот
только сейчас меня колбасило по полной программе — будто я получил
заряд шокером. Какой уж там, к чертям собачьим, умеренный!
Перед глазами все поплыло,
изображение заплясало, размазываясь в цветные полосы. Последнее,
что я успел разглядеть — это лицо склонившейся надо мной Венди. Она
что-то кричала, но я не слышал — в ушах стоял какой-то гул. Еще
немного — и меня накрыла темнота и ощущение удушья.
Это как будто упасть с большой высоты
в воду — барахтаешься, оглушенный и ослепленный, пытаешься
разобрать, где верх, где низ. Я не сразу осознал, что отчаянно
бьюсь внутри капсулы виртуальной реальности, словно заживо
погребенный, очнувшийся в гробу. В ушах стоял треск и гул, в ноздри
настойчиво лез запах паленого пластика.
Тело пронзали волны нестерпимой боли,
перед глазами мелькали какие-то яркие вспышки. Я орал, пытаясь
содрать с себя маску, но руки и ноги были скованы манипуляторами
капсулы, как кандалами, да еще и все тело было залито густой
гелеобразной массой сенсорного геля. Да и без этого я не мог
нормально двигаться — от боли и шока конечности плохо слушались,
меня била крупная дрожь.
Я рванулся изо всех сил и, кажется,
сломал что-то в механизме — правая рука стала двигаться без
сопротивления, и я принялся долбить ей, куда ни попадя. Угодил во
внешний колпак капсулы — под кулаком что-то хрустнуло. Еще пара
ударов — и я почувствовал, как осколки режут кожу. Но эта боль была
ничтожной по сравнению с той, что била по мне, будто раскаленной
плетью.
Хуже всего было то, что я чувствовал
— еще немного, и я просто вырублюсь. И тогда точно конец. Так что,
рыча, как зверь, я продолжал биться, пытаясь вслепую нашарить
выход. Что-то хлопнуло и зашипело, и мне в лицо пахнуло порывом
воздуха. Я, наконец, дотянулся до маски и сорвал ее, на секунду
ослепнув от яркого света.
Мне каким-то чудом удалось открыть
изнутри крышку капсулы — грубой силой, потому что механизмы,
похоже, не работали. Я вывалился наружу, сдирая с себя остатки
оборудования, и только тогда боль отступила. Сквозь гул в ушах до
меня донесся вой аварийной сирены, топот ног, чьи-то испуганные
возгласы. Но меня они уже мало волновали — я быстро проваливался в
темноту.