Странно. Патрульным полицейским НКИ
не обязателен. Обычно он встречается у людей куда выше
статусом.
А сама офицер, кстати, весьма
симпатичная. И молодая, едва ли старше двадцати пяти. Только вот
выражение лица слишком уж жесткое, не женственное.
— Побыстрее, пожалуйста, — поторопила
она, увидев, что я замешкался.
Я кивнул и проследовал за ней в
кабинет.
Когда пытаются узнать человека
поближе, обычно интересуются, что он любит. Какую музыку слушает,
что предпочитает на завтрак, чем занимается в свободное время.
По-моему, это полная хрень. Хочешь
по-настоящему понять человека — узнай, что он ненавидит. Ненависть
куда более сильное чувство. Более яркое, живучее, искреннее.
Предпочтения легко навязать. Ненависть обычно идет изнутри. Она
по-настоящему индивидуальна.
Я, к примеру, ненавижу этот город. И
этот убогий интернат. Старое, рассыпающееся от сырости здание в
глубине желтой зоны, в затопленном районе у самого побережья. Если
выбраться на пожарную лестницу на восточной стороне, можно
поплевать вниз, в загаженную морскую воду, колыхающуюся между
толстых бетонных свай и почти полностью скрытую слоем плавучего
мусора. Серая зловонная громада мусороперерабатывающего завода
высится буквально в соседнем квартале. Но, странное дело, его
близость лишь увеличивает количество отходов вокруг, хотя должно
быть наоборот. Впрочем, чего удивляться. Мусор сюда тащат со всего
города, от самой синей зоны, и местный перерабатывают в последнюю
очередь. Если до него вообще доходит черед.
А еще я ненавижу этот кабинет, в
котором мне доводилось бывать куда чаще, чем хотелось бы. Вид его
хозяина, мистера Чапмана, тоже не вызывает радостных чувств.
Скользкий тип с зализанными назад блестящими, будто мокрыми
волосами, мерзкой щеточкой усов над губой и фигурной, тщательно
подбриваемой каждый день бородкой.
Я не боюсь его. Но я не дурак и
прекрасно понимаю, что здесь он царь и бог, и от него очень многое
зависит. Я даже рад, что обучение закончилось, а значит, и его
власть надо мной.
Но больше всего в жизни я ненавижу
лицемерие. А здесь им, кажется, пропитан каждый сантиметр. Будто бы
лицемерие регулярно завозят сюда, расфасованное в здоровенные
герметичные мешки, и потом через систему вентиляции распыляют по
всему зданию. Укрыться от него невозможно, оно въелось в сами
стены.