Это были простые люди – над их могилами не стоят мраморные кресты и многие из них были забыты еще задолго до смерти. Теперь им хорошо. Старая Мария Почтальонша, которая тридцать лет носила мне письма, пересчитывая босыми ногами семьсот семьдесят семь финикийских ступеней, разносит теперь почту на небе, где добрый Пакьяле мирно курит свою трубку и смотрит на бескрайнее море, как некогда глядел на него с перголы Сан-Микеле, а мой друг Арканджело Фуско, подметальщик в квартале Монпарнас, сметает звездную пыль с золотого пола. Под великолепными колоннадами из ляпис-лазури бодро прогуливается маленький мосье Альфонс, старейший обитатель приюта «сестриц бедняков», щеголяя в новом сюртуке питсбургского миллионера, он торжественно приподымает свой любимый цилиндр перед каждым встречным святым, как некогда делал это перед моими знакомыми, когда катался по Корсо в моей коляске.
Джон, маленький голубоглазый мальчик, который никогда не улыбался, теперь весело играет с другими счастливыми детьми в бывшей детской Бамбино. Он наконец научился улыбаться. Комната полна цветов, птицы с песнями влетают и вылетают через открытые окна. Иногда в комнату заглядывает Мадонна, чтобы убедиться, что дети ни в чем не нуждаются. Мать Джона, которая так нежно ухаживала за ним на авеню Вилье, еще здесь, с нами. Я недавно ее видел. А бедная Флопетт, проститутка, выглядит на десять лет моложе, чем тогда, в ночном кафе на бульваре. Очень опрятная в белом платье – она служит второй горничной у Марии Магдалины.
В тихом уголке Елисейских полей находится собачье кладбище. Все мои умершие друзья там. Их тела еще лежат под кипарисами у старой башни, там, где я их похоронил, но их верные сердца попали на небо. Добрый маленький святой Рох, покровитель собак, оберегает это кладбище, а добрая старая мисс Холл часто туда приходит. Даже шалопай Билли, пьяница-павиан, который поджег гроб каноника дона Джачинто, был допущен, хотя и на испытательный срок, в последний ряд обезьяньего кладбища по соседству – после тщательной проверки святого Петра, который заметил, что от Билли пахнет виски, и принял его сначала за человека. А дон Джачинто, самый богатый священник Капри, который ни разу не дал ни единого сольди бедному человеку, все еще жарится в гробу. Бывшему же мяснику, который ослеплял перепелов раскаленной иглой, Дьявол собственноручно выколол глаза в припадке профессиональной ревности.