Но мужчина не сразу дал себя опознать. Он продолжал держаться за доски, словно это был ключ к шапке-невидимке, которая скроет его и оставит его неизвестным и безучастным.
Но было поздно, я уже сделала движение в его направлении, я уже перенесла большую часть своего внимания на него, тем самым обозначив его для толпы. Ему пришлось неохотно с видимым усилием оторвать руки от сарайных досок и выступить на свет вечерней луны и скудного уличного освещения.
А вот тут я была вынуждена отпрянуть назад. Я не хотела, чтобы события развивались дальше в присутствии именно этого человека, я вдруг поняла, что присутствие именного этого человека делает всю эту ситуацию для меня еще более тяжелой, горестной и безнадежной. Мне было стыдно, что меня вот так, прилюдно позорили и гнобили. В ЕГО присутствии.
Это был мой ОТЕЦ. Он молча с каменным выражением лица шел от сарая, переступая неровности пути, дорожек и чего-то там еще, преодолевая несколько метров, нас разделяющих. Тогда мне казалось, что прошла целая вечность, пока он подошел ко мне.
У меня пересохло во рту, я не знала, что ему сказать: настолько много слов скопилось у меня в этот момент.
Это и обида от услышанных слов, и непонимание причин такой странной «атаки» друзей на меня, и ком в горле от огромного количества обиды и слез, скопившихся и рвущихся наружу с невероятной силой. Как я хотела понимания, как я ждала, что он меня обнимет, прижмет к себе, а их, моих «подруг» отчитает за то, что они так грубо и подло нападали толпой на одного беззащитного маленького человечка!..
Как я ждала защиты!
Он не дошел до меня примерно один метр, он спросил, почему я не пошла домой вовремя.
И это было невероятно! Это было ТО единственное, что он счел нужным сказать мне, своей дочери, которую только что чуть не растерзала толпа!
Позже я поняла, что для моих родителей имело и имеет значение только то, что они думали и хотели сказать. Остальное было совсем неважно и не нужно. Этот случай был всего лишь первым моим обозначением их понимания себя и окружающего мира. И, конечно, меня в их мире.
C расстояния один метр отец, будто боясь замараться, взял меня за локоть, с силой развернул мой локоть по направлению к дому, толкнул меня вперед и велел быстро идти домой….
Последнее произошло настолько быстро, что я даже не успела в последний раз посмотреть в глаза моих врагов, понять, что они чувствовали, боялись ли они появления взрослого человека, поняли ли они свою неправоту и осознали ли тяжесть совершенного.