Софи потеряла ко мне интерес и принялась массировать челюсть.
– Голос сегодня что-то не в духе, – сказала она.
Я пока еще не начала говорить о собственном голосе как об отдельной сущности. И мысленно отметила: вот как надо.
– Гортань зажатая, – добавила она.
Вывалила язык изо рта и принялась его жевать.
* * *
Я ждала Макса, как мне казалось, целую вечность.
Сначала я испытала унижение на входе: я-то надеялась, что он меня уже ждет, а в итоге пришлось объясняться с девушкой на входе.
– На кого забронирован столик?
– На Макса. Наверное.
– На это имя ничего нет. А фамилия как?
– М-м…
Пришлось искать в книжке его визитку, которую я использовала как закладку. Увидев ее, девушка оценила ситуацию заново и заулыбалась мне совершенно иначе. Когда я протянула ей пальто, она покосилась на рваную подкладку и взяла его с выражением вежливого отвращения, словно врач, который старается не скривиться при виде горшка с кровавой мочой пациента. Затем я долго маялась над винной картой, не в состоянии принять решение, заказала наугад бокал какого-то вина из середины списка, выпила его – слишком быстро – и только потом подумала: будет выглядеть не очень, если он придет, а я уже сижу перед пустым бокалом; тогда я заказала еще один. Потом я стала злиться. Где он, черт побери, шатается и почему не сообщил, что задержится? Я уже стала подумывать о том, чтобы уйти, но сообразила, что тогда за вино придется платить самой.
Макс опоздал на двадцать минут, но вошел с таким видом, будто явился вовремя. Отдал на входе пальто, отпустил какую-то шуточку, и они с той девушкой дружно рассмеялись. Ко мне он не спешил.
Вставать, когда он подошел, я не стала. Он мимоходом сжал мое плечо и сел.
– Прости, что опоздал, – сказал он. – Говорил с клиентом из Нью-Йорка. Такой дотошный тип! Еле от него избавился.
– Ничего страшного.
Тут я вспомнила, что собиралась кокетничать:
– Ты же вроде говорил, что сам какая-то важная шишка?
– Разве? – отозвался он. – Вряд ли я мог такое сказать.
– Мне показалось, ты на это намекал.
Слегка растерянная улыбка – и повисла пауза. Молчание затягивалось, и я пригубила вина, чтобы спрятать лицо.
– Так вот, – проговорил он. – Я так понимаю, ты пришла пораньше?
– Я ходила в католическую школу. Чувство вины въелось мне в плоть и кровь. Я физически не способна опаздывать.