Подарки молодым поражали разнообразием. Молодежь в основном дарила деньги от десяти до двадцати рублей с одного индивида, а взрослые – вещи. Несколько сервизов, ковер, вазы, фужеры, вручили даже набор ложек (остальную часть набора в виде столовых ножей и вилок предполагалось выкупить за пару копеек после свадьбы, оказывается их дарить – плохая примета). От охотхозяйства нам перепал холодильник «ЗИЛ Москва», дефицит по нынешним временам, племенной совхоз разорился на стиральную машинку «Малютка», а родители невесты порадовали пылесосом «Сатурн». Мои друзья вручили раздельный подарок, отдельно для жениха и для невесты. Мне почему-то досталась электрическая мясорубка, а Алёне – утюг. От комсомольской организации района новая молодая семья в подарок получила электрокамин «Уголек».
Драки на свадьбе не было. Я знаю, это нарушение традиций, но вот так получилось. А с кем драться? С моей стороны были только представительные ветераны и Толик в парадной милицейской форме, ну не мента же бить? Некоторые добрые молодцы посматривали с интересом на меня, но ввиду разности весовых категорий и, наверное, в качестве подарка мне на свадьбу бить меня не стали. Или об меня биться не стали? Не знаю, как правильно, не было короче драки.
После свадьбы, по заведенной и становящейся уже, наверное, семейной традиции, проспиртованное тело счастливого тестя эвакуировали родственники, ну а тёща, как жена декабриста, на своих ногах ушла провожать своего благоверного в ссылку. Нас же отвели в пустой дом Алёны – первая брачная ночь как-никак. Назавтра предстоял второй день свадьбы.
Брачная ночь прошла, как и положено у приличных людей, строго по традиции. Ну чего всем объяснять, и так всё понятно: распутали прическу невесты, поели, чем бог послал, посчитали подарки и деньги, переспали и спать.
Второй день гулять уже можно было и нам, и я оторвался с тестем по полной, сбросил нервное напряжение, которое давило мне на плечи с момента возвращения из последнего выезда. Не знаю, откуда, но у тестя оказался и запасной берет, и тельняшка, и мы уже поздним вечером, в два пьяных голоса, со слезами на глазах орали «Синеву» и «Одуванчики», гуляя по улицам Романовки, обнявшись. Насколько я помню, последняя песня была написана гораздо позже, но тесть слова выучил быстро, плача буквально над каждой строкой, особенно на моменте гибели главного героя. Вот он, настоящий десантник, не то, что я, липовый.