Но как безобидная детская болезнь становится опасной в масштабах эпидемии, так и эскалация психологической незрелости чревата большими социальными последствиями. Тот, кто умеет руководствоваться только мотивацией «хочу», кому для приложения усилий необходимо внешнее принуждение, кто не способен к самодисциплине и добровольному исполнению долга, будет постепенно все больше и больше ограничиваться в правах – до положения ребенка. А растущая психологическая нефертильность масс неизбежно приведет к разграблению ресурсов будущего: неспособные психологически к родительству, а значит – и к мышлению интересами последующих поколений, такие массы приведут общество к жизни по принципу «главное – здесь и сейчас, а после нас хоть потоп».
Наше нравственное «Я» содрогается, видя совершеннолетнего незрелым. То, что позволено Юпитеру, не позволено быку. С тем, что мы готовы терпеть в ребенке, нам уже невозможно мириться в совершеннолетнем человеке, от которого мы ждем и равно взрослых совершенств. В глубине души мы понимаем: это уродливо. И сколько бы ни уверяли нас, что «детскость» хороша непосредственностью и креативностью, мы чувствуем, что дело пахнет коллективной деградацией, а не прогрессом.
Самым пугающим потенциальным следствием незрелости, пожалуй, видится коллективная деградация человечества и «тепловая смерть» морали. Усреднение категорий добра и зла, размывание границ окна Овертона[1], морально-нравственный релятивизм. Измельчание всех чувств и добродетелей. Психологически-ребенок не способен на принципиальность, ему проще в беспринципности. У него нет навыка оценивать других или себя, поэтому он сторонится любых оценочных суждений, чтобы не получить оценку самому – ту, которая причинит ему боль. О таких, как наш незрелый современник, писал Бруно Ясенский: «Бойся равнодушных – они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существует на земле предательство и убийство». Таких, как наш психологически-незрелый современник, Ницше называл «последними людьми», которые, устав от жизни, отвергают риск, ищут один только комфорт и безопасность. В обществе последних людей нет больше различий между правителем и подданными, сильными и слабыми, умными и глупыми, выдающимися и посредственными. Социальные конфликты и проблемы сведены к минимуму, все люди живут одинаковой жизнью и пребывают в поверхностной гармонии. Оригинальные идеи отсутствуют, индивидуальность и творчество подавляются.